Сегодня я представлю результаты исследования, которые мы вместе с коллегами готовили накануне выборов в США, разрабатывая профили двух ведущих кандидатов в президенты США, - Хиллари Клинтон и Дональда Трампа. Выступление я посвящу строго фигуре Дональда Трампа. Но мы имели в виду, что победа одного из них вероятна.
Результаты выборов для всех оказались большим сюрпризом, но еще большим сюрпризом они бы оказались, если бы победил не кто-то из них двоих, а фигуры, которые вообще не воспринимались как вероятные, с точки зрения победы, - Джилл Стайн или Макмаллин или кто-то еще, кто был в избирательном бюллетене. Их было больше, существенно, чем два человека.
Вкратце я расскажу, как будет построено сегодняшнее наше рассуждение. Сперва я коснусь методики, по которой мы оценивали профиль Дональда Трампа, затем мы коснемся того места, которое нынешний избирательный цикл США занимает в американской политической истории, поймем насколько он закономерен или насколько он необычен и является выдающимся в своем роде, может означать что-то новое. Затем мы поговорим, собственно, о фигуре Трампа: кто он такой с точки зрения ключевых компетенций, квалификаций, которые требуются от американского президента. И попробуем предположить, в каких обстоятельствах его президентство будет протекать в США.
Американский президент - это человек, который существенно более, чем российский Президент, ограничен в своих полномочиях и с точки зрения исполнительной власти. И любой из американских президентов действует в довольно «густой» среде американской политики. Ограничения касаются как внутренней политики, так и внешней, и мы попробуем посмотреть, каковы это ограничения для нового президента, которым стал Дональд Трамп. И закончим мы наше рассуждение некоторыми предварительными выводами о том, что значит фигура нового президента для России.
Фред Гринстайн - один из ведущих американских политологов, специалист по институту президентства в американской истории, автор нескольких очень эффективных аналитических методик по оценке профилей действующих лиц. На его методику мы, прежде всего, опирались, когда анализировали фигуру каждого из ключевых кандидатов на пост президента. Его методика несложная, состоит из шести пунктов. Набор этих пунктов вырабатывался крайне нюансировано и строго применительно к американской политической среде. Любой американский лидер должен владеть в совершенстве коммуникативными навыками, не важно, находится ли он в режиме избирательной кампании или уже возглавляет исполнительную власть, он должен уметь донести свое послание, свою основную идею до ключевых масс избирателя. И тот параметр общественного одобрения института президента в ходе президентства является одним из ключевых параметров в американской жизни.
Те из вас, кто имеют привычку наблюдать американские телеканалы, могут обратить внимание, что американский президент попадает далеко не во все американские новости. То есть в ходе избирательной кампании, допустим, Дональду Трампу удавалось занимать первое-второе место в новостных сюжетах, а Обама даже не в каждом новостном выпуске присутствовал. Американскому президенту приходится бороться за место в медийном пространстве собственной страны.
Организационные способности - то, как действующий президент умеет наладить работу своей администрации, выстроить ее с институциональной точки зрения, вовлечь в работу большой американский бюрократический аппарат, при том, что каждая новая команда, которая возглавляет исполнительную власть, она меняет первые два слоя высших бюрократов – руководителей ведомства и ее ключевых заместителей. Вот эти фигуры, они примерно каждые 4-8 лет меняются. Высокая степень ротируемости аппарата при том, что основной пласт бюрократии остается прежним. Вот для Трампа, например, это будет особенно сложно, поскольку город Вашингтон - столица США, где проживает основная часть американского бюрократического аппарата,- в значительном большинстве - больше 90 % - проголосовала за Клинтон. То есть эти люди уже настроены изначально, если не на саботаж, то, по крайней мере, на довольно очевидное противодействие президенту.
Способность к политическому маневру. Американская система, политическая, предусматривает значительную роль Конгресса в принятии любых решений внешне-или внутриполитических. И, несмотря на то, что Конгресс сейчас находится в руках республиканцев, это республиканское большинство может оказаться настроено враждебно по отношению к собственному республиканскому президенту. Мы коснемся этого чуть позже.
Наличие политического видения. Это долгосрочные приоритеты, которые являются кульминацией жизненного опыта президента. Есть они или нет? Является ли Трамп человеком, который выработал свою жизненную стратегию давно, в юности. Или он конъюнктурщик - человек, который придумал повестку дня буквально накануне выборов? Мы разберем этот вопрос чуть позже.
Стиль мышления. Что можно от него ожидать, готов ли он к экспромтам или он, наоборот, человек системный.
И немаловажный параметр - эмоциональная зрелость. Как человек действует в ситуации стресса и подобных реакций.
Немножко о том, в каком контексте прошел нынешний избирательный цикл, является ли Трамп закономерным американским президентом или нет. Эта несложная диаграмма (на экране) показывает циклы, которые мы условно с коллегами назвали «Циклы борьбы свободы и справедливости». Повышательная тенденция - это экономический рост в американской экономике, запрос на свободу предпринимательства, социальную свободу, равноправие, в смысле прав меньшинств, и прочее. Вот этот цикл свободы в американской истории сочетался с периодами поступательного экономического роста. Запрос на справедливость, на более равномерное распределение благ в американском обществе, на равную представительность, на снижение децильного коэффициента, то есть соотношения 10 % наиболее состоятельных - 10 % наименее состоятельных, вот мы находимся сейчас именно в этом цикле - цикле справедливости. Когда есть определенная замедляющаяся экономическая динамика или наоборот даже некоторая инерция, несмотря на заметный американский рост ВВП, в прошлом году 3,6-3,8 %- это, в общем, довольно неплохо, не растет благосостояние среднего американца. Практически весь этот рост ВВП вкладывается в верхний децильный коэффициент: богатеют богатые. И вот нарушение ключевой закономерности американской истории, когда следующее поколение граждан жило лучше, чем предыдущее поколение граждан, вот эта основа американской мечты, это крупнейший социальный такой удар метеорита, можно сказать, по американским ценностям и американским оценкам. Ощущение того, что я своим детям не смогу передать более сытую, более благополучную жизнь, является крайне болезненным для американского избирателя, и именно этот параметр дал такую массу протестных голосов на этих выборах.
Проблема в том, что кульминация каждого из этих циклов, она совпадала исторически с каким-то из крупных кризисов. Кризисы бывали социальными - какой-то внутренний взрыв внутри США или кризисы бывали международными, геополитическими, для того, чтобы снять внутриполитическое напряжение, они использовались инструментально или они просто совпадали. Так и получалось, что, допустим, где-то война в Европе помогала снять острые противоречия внутри США.
И наш вопрос состоит в том, каким именно будет вот следующий кризис, который мы ожидаем не раньше, чем через 10 лет. На наш взгляд, происходящее сейчас в американской политической системе, не является в своем роде переломным моментом. Ни Трамп, ни Клинтон не предлагали программу революционных перемен, они не являются решением структурных проблем американского общества, они являются симптомами этих проблем. И, вероятно, глубоко революционный подход к определению того, что такое США в XXI веке, он наступит на следующем электоральном цикле или через один электоральный цикл. И наше предположение, что этот ответ, или эта версия новой идентичности США, она придет не из «правого» спектра политического, а из «левого» спектра. Условно говоря, из числа людей, кто является сторонниками Берни Сандерса, не является мейнстримным политиком сейчас, и тот, кто будет готов предложить повестку дня справедливости, условно говоря.
С точки зрения борьбы американских элит, нынешние выборы довольно очевидно противопоставили две их ключевые группы. Клинтон поддерживали финансисты, люди из числа университетской интеллигенции, Конгресс американский и СМИ. На стороне Трампа были, с другой стороны, люди из военно-промышленного комплекса, из оружейного лобби и в целом круги, которые связаны с вооруженными силами, одно из крупнейших сообществ в американской жизни.
И я думаю, что эти выборы по многим параметрам стали одними из наиболее - в английском – divisive - разделяющим, или обозначающими водоразделы, и с точки зрения элиты они так же стали довольно сильно обозначать эти самые водоразделы. Эксперты заметили, что даже информационные картины потребления СМИ сторонниками каждого из кандидатов, оно различалось. Сторонники Клинтон потребляли информацию из одних СМИ, сторонники Трампа потребляли информацию из других СМИ. Эти информационные картины не пересекались. И с этим, кстати, связана, я думаю, проблема в прогнозировании результатов выборов. Любой иностранный наблюдатель, кто следил за американскими выборами, он опирался на определенный круг источников открытых - это СМИ американские, это данные социологических опросов, американские, опять же, и некие глубинные интервью, которые те же самые социологические службы давали. Практически все они относятся к тем категориям элит, которые поддерживают Клинтон. И вот инерция группового мышления, groupthink , привела вот к такому парадоксальному эпизоду, когда за день до голосования «Нью-Йорк Таймс» прогнозировала победу Клинтон с вероятностью 86% над Трампом. И ночью в ходе голосования эти два графика поддержки Клинтон и Трампа пересеклись и пошли в ровно противоположном направлении. Это, конечно, катастрофическая ошибка социологии и прессы.
Почему нам кажется, что нынешние выборы не являются определяющими для американской политической системы, и почему нам кажется, что тенденции, которые были заложены еще в начале 90-х, после окончания Холодной войны, они в американской политике продолжатся, и США будут заняты поиском самих себя в ближайшие несколько лет?
Причина в том, что в США наступает, или уже начинает довольно очевидно проявляться, глубокий кризис элит, который опирается на их циклическое воспроизводство, на то обстоятельство, что элиты, которые сейчас руководят страной, достигли возраста 60-ти,70-ти лет, в среднем. И это люди определенного склада, определенной, условно говоря, модели мышления, и стоят на определенных ментальных рельсах. Они исходят из того, что консенсус 90-ых годов, всеобщее благосостояние или постоянный рост экономики в обмен на относительно бесконтрольность элит во внутренних и внешних делах, он продолжает действовать. То есть общественный договор негласный американский выглядел так, что экономика растет, блага распределяются равномерно, благосостояние граждан растет, и граждане, в общем-то, не очень вмешиваются в то, как Вашингтон себя ведет.
Если посмотреть на глубокую разницу в платформах демократов и республиканцев, ну, в последние, допустим, три или четыре электоральных цикла, то вот совсем глубинных разночтений между ними трудно найти. Эксперты стали даже выводить закономерность, что, скорее всего, в результате у нас возникнет одна партия, в которой возникнут разные «крылья»- демократы и республиканцы. Разница между ними перестала быть такой уж существенной, с точки зрения экономической платформы, как минимум.
И вот этому консенсусу сейчас приходит конец. Осознание это крайне болезненно. Потому что, ну, поставьте себя на место и американского общества и американских элит, главное. Общество. Значит, ты привык, что твои предки передавали своим детям страну в лучшем состоянии, чем приняли, и ты можешь быть убежден, что твои дети будут жить лучше, чем ты. Причем, эта закономерность существует, как минимум, с 70-ых годов XIX века. То есть минимум шесть последовательных поколений американского общества, кроме короткого периода Великой депрессии, они жили в условиях постоянного повышательного уровня жизни. И это, конечно, ну как бы так помягче сказать, развращающий опыт. То есть, когда ты привык, что все время становится все лучше и лучше. Я думаю, что у нас, например, такого опыта нет совсем. И, наверное, хочется его попробовать немножко. Но, с другой стороны, это делает нас более устойчивыми к резкой смене конъюнктуры, к резким переменам, кризисным явлениям. Я не знаю, что бы я предпочел, если бы у меня была возможность выбирать.
По опросам общественного мнения, ключевые институты политической системы США - Конгресс, пост президента - в последнее десятилетие обладают крайне низким рейтингом общественного доверия. Особенно плохи дела у Конгресса. Около 25 % американцев доверяют Конгрессу. То есть 75 % не доверяют Конгрессу как институту. Около 70% американцев считает, что страна идет в неправильном направлении, что, в принципе, довольно парадоксально, учитывая, что мы думаем и знаем про США.
США начинают испытывать негативные последствия процессов, которые они сами инициировали. Допустим, глобализация международной торговли, потеря рабочих мест, усиливающаяся конкуренция со стороны стран, которые еще 10 лет относились к категории стран Третьего мира, дешевизна производства, высокотехнологичный экспорт из этих стран. Одно дело, значит, ты производишь айфон в США, другое дело - ты стал производить его в Китае, а через 10 лет китайцы производят свой собственный айфон, и их собственный айфон начинает конкурировать с твоим американским. Возникает что-то, что американцы уже испытывали, но в отношениях с Японией, в конце 80-х годов прошлого века. Если кто-то из вас знаком с книгой историка Кеннеди "The Rise and Fall of the Great Powers" в 80-х годах, - это одно из ключевых исследований о геополитических циклах. Его концепция состояла в том, что Япония является следующей супердержавой, которая придет на место Соединенных Штатов. Тогда именно США находились в ситуации такой жесткой торгово-экономической конкуренции с Японией. Производительность труда, параметры финансовой стабильности, экспорт, инновации - все это казалось у японцев поставлено существенно лучше, чем у США. Но в итоге это не получилось.
Сейчас они примерно подобные же комплексы испытывают по отношению к Китаю, который является большой неопределенностью для них. Китай еще полностью свой потенциал не раскрыл. Он значительный. Его там демографический, экономический, военный и прочие потенциалы, они существенно выше японских, и Китай - это большая неопределенность XXI века. И то обстоятельство, что негативные стороны глобализации начинают США захлестывать, накладывается еще на то, что международная среда вокруг США становится все более «густой» и неподатливой. Если в 90-х годах США фактически делали то, что считали правильным, нужным, ни с кем не советуясь, то сейчас там не только Россия, но и многие другие страны, в поясе своей географии начинают вести себя очень самостоятельно, оспаривать лидерство США, оспаривать их стремление безоговорочно доминировать в этих регионах. И это тоже новый опыт для США. Им казалось, что после конца Холодной войны наступило время, когда американское лидерство будет безраздельным, не нужно будет его ни с кем обсуждать, просто оно будет направлено на всеобщее благо. Возникла концепция такого благожелательного гегемона: мы действуем в интересах всех, и то, что хорошо для нас, - хорошо для всех. И слом этого мышления - это, на самом деле, крайне болезненный слом, особенно, если ты привык к другому положению дел. И он еще до конца не произошел, и, думаю, что произойдет еще несколько кризисов до тех пор, пока мы, наконец, дождемся этого слома.
Но первые его симптомы начинают происходить. Трамп является одним из этих симптомов. Но еще до него, если почитать интервью, внешнеполитические, президента Обамы, он уже стал задавать вопросы: а чего именно мы достигаем, допустим, военными интервенциями в других странах мира, может, они вызывают больше проблем, чем решают их? А давайте посмотрим предметно на то, что происходило в ходе «арабской весны». Действительно ли мы добились тех целей и в чем они состоят? То есть вот такие рефлексирующие вопросы абсолютно не типичны для американского такого внешнеполитического поведения, очень наступательного такого, императивного, уверенного в себе, захватывающего уверенностью и силой своей. Эти вопросы как бы естественны и являются симптомами процесса переосмысления США своего места в мире.
В этой ситуации мы застаем страну, которая внезапно выбрала президентом Дональда Трампа. Внезапно для всех, включая для него самого. В этом состоит моя гипотеза. Есть ряд коллег, которые со мной не соглашаются, но я продолжаю на ней настаивать: Трамп не готовился к победе, он не считал, что он побеждает, у него не было никаких оснований считать, что он побеждает. Мы, как и он, опираемся на те же самые объективные данные, которые были у всех накануне выборов. Консенсус СМИ, социологов, элит, партийного истеблишмента, всех был, что побеждает Хиллари Клинтон. Трамп не подготовился праздновать победу, он не заказал себе стадион для сторонников, угощение, фейерверк - все то, что сделала Клинтон, например. И, когда стало понятно, что она не побеждает, разумно было со стороны ее штаба там предложить Трампу разделить эти расходы: ребята, у нас есть готовое место, если вам нужно. И, в принципе, он вел себя в ходе выборов, как человек, который диверсифицирует риски. Победа в выборах была бы крупнейшей победой или крупнейшей целью в ходе этой избирательной кампании, но не была единственной целью. В ходе кампании он масштабно презентовал свой новый отель в Вашингтоне, стал вести разговоры об открытии Трамп TV, телевидения, значит, вел переговоры об открытии большего девелоперского проекта в Аргентине, то есть сочетал экономическую деятельность свою с политическими проектами. И, в принципе, главной косвенной целью его избирательной кампании стало бы выведение бренда Дональда Трампа на глобальный уровень. Это потрясающая экономическая модель, которая действует в его случае с 90-х годов. После нескольких таких финансовых кризисов, которые он пережил, он в итоге перешел на капитализацию личного бренда, которая стала его главной экономической моделью. Как она работала? Путем накручивания медийной популярности своего образа он занимался перепродажей разных активов. Покупал яхту, допустим, за 50 миллионов долларов, владел ей полгода, и продавал за 100, потому что Дональд Трамп владел этой яхтой. Развивал брендовые гольфовые там, допустим, поля какие-то, стал торговать своим именем. Дома с именем «Трамп», хотя он ими не владел, продавались лучше. Но об этом немножко позже.
Мое глубокое убеждение, что Трамп не рассчитывал на победу, хотя и стремился к ней. Но, условно говоря, он не сделал всего, что должен был бы сделать, если бы он действительно, в полной мере, на 100 % хотел быть американским президентом. То есть он поругался с собственными республиканскими элитами, которые фактически начали саботаж его кампании, он не вложил обещанный миллиард долларов в бюджет своей кампании, ограничился маленькой для него суммой в 50 миллионов. Он вел медийную кампанию так, что он настроил против себя вашингтонские элиты. Ну и главное - это, конечно, то обстоятельство, что чехарда в его штабе избирательном – трижды он менял руководителя совей кампании, и довольно такое разнузданное что ли ведение дел в СМИ, в медийной кампании, оно говорило о том, что победа в этих выборах, она крайне… то есть он рисковал на 200%. Человек, который преследует единственную цель победы в выборах так не действует. Я думаю, что его способ победы в этих выборах, его невозможно перенести на любого другого кандидата. То есть никто таким же образом нигде победить не сможет, потому что этот способ на 200, 300, 400 % не гарантирует победы. И его самого эта победа застала врасплох.
Я думаю, что мы знаем кое-что уже о бэкграунде Трампа и о том, как он пришел к позиции, на которую он сейчас встал. Это человек из очень состоятельной семьи, которая своим трудом заработала крупный капитал. Он из семьи девелопера, и его отец - человек очень настойчивый, энергичный, довольно агрессивный. Считал, что жизнь борьба, и своих детей - сыновей - он воспитывал в духе того, что ничего не дается даром, за все нужно бороться. Дональд Трамп этот тезис впитал очень хорошо. Старший брат не смог, это воспитание его надломило, он не смог показывать такие же высокие успехи, как его младший брат. И в итоге он погиб, спился и закончил жизнь, будучи человеком молодым. И для Трампа это был большой урок. Он понял, что никогда нельзя сдаваться, но это не означало, что он одновременно не нес поражений в ходе своей жизни. Как минимум дважды он находился на грани банкротства, проходил через процедуру банкротства, находил способ, теряя, допустим, экономические активы, сохранять личное благосостояние. И в итоге некоторые эксперты даже полагают, что он неважный бизнесмен, он хороший промоутер, то есть он смог сделать свой личный бренд тем, что сделало его миллионером. И вот 90-ые годы - наиболее трудный для него период, когда семейный кризис один за другим сочетались с его личным финансовым кризисом. И, начиная с 2000-х годов, он становится суперзвездой такой, телевизионной, начинает вести реалити-шоу и запускает ряд таких спин-оффов – экономических проектов, которые связаны с его именем. Допустим, там, бренд одежды или духи. Он к ним отношения уже практически никакого не имеет, но оно имеет его имя. И начинает инвестировать в раскрутку своего собственного имиджа. И, в общем- то, для него, я думаю, участие в этой избирательной кампании - был один большой эксперимент. Даже если бы на этапе, допустим, выбора номинанта от партии он оказался бы на втором месте, для него это был бы отличный результат. Отличный результат! А получив эту номинацию, значит, он выигрывал в любом случае - проигрывал, выигрывал - неважно, какие-то из его интересов удовлетворялись бы.
И теперь мы переходим, собственно, к оценке его профиля по методике, которую предложил Гринстайн. Их шесть, этих параметров. Я вкратце их опишу, и затем мы перейдем к основным ограничениям, которые его президентство сопровождают и выводам для России.
В чем Трамп чемпион, так это в коммуникации. И с этой точки зрения, я думаю, его президентство будет суперуспешным, потому что Трамп – это человек – телевизор. Он знает, как работает телевизор, он знает американского избирателя, который по-прежнему на этом этапе - телевизионный зритель, зритель телевизора. Это не человек, который читает новости со смартфона или из фейсбука, или из интернета, это по-прежнему человек, получающий свою информацию преимущественно из телевизора. В отличие от Обамы Трампу будет легче добраться до своей аудитории и даже, допустим, если у него будут сложности с Конгрессом или с Верховным судом или с лоббистскими группами, которые ему будут мешать в Вашингтоне, он сможет общественное мнение держать на своей стороне.
Трамп парадоксален именно для американской политической системы, но понятен для россиян тем, что он отрицает политкорректность. Отрицает политкорректность. И это нашло большой спрос среди американцев, которые за него проголосовали. Потому что для американской политической жизни – политкорректность стала просто второй идентичностью. Некоторые вопросы - как в советское время - нельзя просто выносить на обсуждение, потому что никто не поймет. Нельзя было, допустим, в Советском Союзе, году в 89-ом на Политбюро поставить вопрос: что мы будем делать в случае угрозы распада Советского Союза? Да, ну это понятно, почему. Трамп вот не боится задавать этих вопросов. Прямо говорит, что американский эксперимент под угрозой, глобализация нас захлестывает, все из-за вот этих лиц, во-первых, во-вторых, в-третьих, вот их фамилии, они враги, они неправы, и потому что мы слишком мягкие к этим ребятам - слишком мягкие по иммиграции, слишком мягкие к этим, - мы проигрываем. Америка проигрывает. И то обстоятельство, что вот, казалось бы, кто из американских политических деятелей может сказать, что Америка проигрывает и получить поддержку при этом? Это же огромный риск. Тебе скажут, если Америка проигрывает, то что это значит? То это неправильно, все, что происходит – неправильно, ты заблуждаешься. Но, тем не менее, он попал в эту точку, потому что значительное большинство американцев согласны с этим тезисом.
Его этот образ - говори, как есть, говори естественно - он сделал из него звезду публичных выступлений. На его вот эти ралли - встреча с избирателями - приходили десятки тысяч человек. Он собирал стадион в одиночку, без всяких звезд эстрады. Клинтон выступала где-то пять минут, потом давала место всем остальным звездам, которые с ней в вагоне приехали, и они развлекали, пели песни, махали флагами. И все вместе это где-то час длилось. Трамп в одиночку час толпу раскачивал, и на него ходили просто, как на цирк. Масса людей, которым нравилась вот эта энергетика этих ралли. С этой точки зрения он, конечно, блестящий спикер. Но именно эта черта настроила против него всю американскую прессу. Дошло до парадоксальных вещей, я такого за все время наблюдений за прессой американской не видел и, я надеюсь, не увижу, потому что ее стало невозможно читать. Агитация за Клинтон стала такой очевидной, настолько глупо откровенной, что мне уже даже стало неудобно за моих американских коллег, которые меня, как российского специалиста, ругают за пропаганду в России. Я говорю: «Ребята, ну, извините, теперь уж себе посмотрите, на бревно в глазу-то». Ключевые газеты, ключевые телеканалы, 77 газет из 78, ключевых американских, поддержали Клинтон в ходе избирательной кампании. Трампа поддержала газета Лас-Вегаса. Абсолютное большинство средств массовой информации настолько откровенно агитировало за Клинтон, это бы еще ладно, но они настолько же откровенно маргинализировали сторонников Трампа, навешивали на них ярлыки, сделали поддержку Трампа социально неодобряемым феноменом. То есть, если ты поддерживаешь Трампа, ты расист, ты сексист, ты против демократии, против либерализма. Если посмотреть на эти короткие клипы - интервью сторонников Трампа после победы, ну обычных людей с улицы, вот их спрашивают, там, вот победил Трамп, что вы чувствуете по этому поводу? Они чувствуют себя очень скованно. Они не машут флагами, не кричат, они практически извиняются. Потому что СМИ сделали такое голосование социально не одобряемым делом. Это очень опасно для демократического процесса, которым американцы хвалятся.
Ну и потом демократы зачем-то совершили, на мой взгляд, глупейшую ошибку – ввели в качестве действующего лица президентских выборов США Владимира Путина. Мне это так странно. Выборы для США - такая же религиозная вещь, как для нас - ну что для нас - как для нас память о Великой Отечественной войне. Попробуй нашему человеку скажи, ну, оспорь какие-то базовые факты по поводу войны - сразу получишь в ухо. Для них выборы - это ядро их идентичности. Они ими гордятся, они считают, что это ключевой институт, который сделал их теми, кем они есть. И в этот самый сакральный процесс они взяли и просто без всяких наших усилий включили Россию. Советский Союз 70 лет пытался подорвать американский электоральный процесс, компрометируя делегатов, вбрасывая компромат, поддерживая Коммунистическую партию. Ни разу ему не удалось добиться хоть какого-нибудь успеха. А здесь просто без всяких наших усилий с нашей стороны вот это произошло. Это мне поразительно и это, конечно, отдельный элемент в учебнике по электоральному процессу.
Каждый из кандидатов в своем выступлении по поводу внешней политики, он считал для себя обязательным сказать, как он будет вести дела с Владимиром Путиным. Как он сядет за стол с ним. Как он будет там к нему жесток, требователен к нему. А Трамп пошел еще дальше, сказал: «А я с ним просто подружусь. Он нормальный мужик». И это сработало. Потому что обычному американцу, в общем-то, оказалась безразлична Россия. Не как этот медийный интерес к России, к тому, что она якобы фальсифицирует выборы, хакеры эти. На обычного американца впечатления не произвел. А то обстоятельство, что Путин действует в интересах своей страны, что он нормальный крепкий мужик, который не мямлит и так далее, это вот на того самого американца сработало, на типичного.
Если проблема со стилем таким коммуникативным Трампа, можем ли мы ожидать каких-то сложностей в связи с этим? Можем ожидать. Можем, действительно, потому что Трамп настолько нетипичный коммуникатор, что это может приводить его к сложностям, с которыми сталкивался, например, Борис Джонсон, британский министр иностранных дел. Его как-то за полгода до результатов выборов спросили, что вы скажете по поводу фигуры Трампа, его кандидатуры на американских выборах, и что вы сделаете, если он приедет в Лондон? Он говорит: «Вы знаете, я считаю, что Трамп - это очень неудачный выбор для американского народа, и если бы он захотел приехать в Лондон, я не хотел бы подвергать лондонцев опасности встречи с ним на улице». То есть это, конечно, грандиозная политическая ошибка. В некоторых европейских столицах дошло до того, что при оглашении победы Трампа у них не оказалось, в администрациях президентов, телефонов хоть кого-нибудь из штаба Трампа, чтобы позвонить и поздравить с победой. То есть настолько никто не рассчитывал, что это возможно.
Но вот эта эмоциональная такая - говори, как есть - способность Трампа выступать, она может его в те же проблемы, что и Джонсона, во-первых, внедрить, а во-вторых, есть еще более не ортодоксальный пример, это вот филлипинский президент Дутерте, у которого вообще язык без костей. И вынужден его собственный аппарат постоянно поправлять. То есть президент не имел ввиду сказать, что вы ничтожный американский лидер, он хотел сказать, что считает очень важными отношения между нашими двумя странами. То есть это может поставить в сложную позицию любого американского президента. И у Трампа в его коммуникативной еще практике в отличие от Дутерте есть такая особенность - он никогда не признает поражения. То есть он, что сказал, так это так и будет до конца продавливать.
С точки зрения организационных способностей он не настолько выдающийся человек. Его окружает узкий круг приближенных человек, большую роль играет его семья, дети, уже повзрослевшие и сами ставшие такими политическими оперативниками в штабе, что называется. Супруг, особенно его старшей дочери Иванки, Джаред Кушнер, большую роль сыграл в победе Трампа, и его старшие сыновья. Кроме этого, круг лиц, которые отбираются зачастую по параметру лояльности, а не компетентности, и в круг этих лиц будет затруднен доступ людям с какими-то сильными взглядами, которые отличаются от взглядов Трампа. Сейчас, например, большая интрига, кто станет следующим госсекретарем. Выбор якобы между Рудольфом Джулиани, бывшим мэром Нью-Йорка и бывшим кандидатом на пост президента от республиканцев Миттом Ромни. Митт Ромни в ходе президентской кампании резко критиковал Трампа, а Джулиани, напротив, выступал со всяческой поддержкой, выступал на его ралли, сильно рисковал, в общем-то. Вообще, на всех людей, кто энергично выступал в поддержку Трампа, вместе с ним ездил по стране, на всех на них пресса поставила политический крест, то есть это, мол, «покойники». Вот этот Пенс, губернатор - не переизберется, Джулиани - все, это конец его карьеры. Нет шансов у них переизбраться. Они сильно рисковали в этом смысле. И по утечкам из прессы следует, что Трамп Ромни выставил условие, что обсуждение его кандидатуры может начаться только после того, как он принесет публичные извинения за свою оппозицию кандидатуру Трампа. Что очень логично. Что очень логично, в общем-то, при обсуждении этого вопроса, но, думаю, что совершенно непреодолимым препятствием является для многих американцев из республиканского истеблишмента.
Трамп обещает масштабную чистку административного аппарата. Вот его лозунг – «Осушим вашингтонское болото» - он собирается претворять в жизнь. Причем, как это сделать фактически, я, например, не понимаю, учитывая, что бюрократия вашингтонская – это такой потомственный институт. Вашингтон - маленький город, люди, которые там живут, являются такой, знаете, очень густой средой, которая может перемолоть там любого человека. И, в общем-то, если бы Трамп захотел перезагрузить в полной мере США, он бы перенес столицу в какое-то другое место и набрал новый аппарат чиновников. Ему придется работать с вашингтонскими элитами. В ряде случаев в американской истории неспособность построить отношения с ними приводили к импичменту президента. Проблема Ричарда Никсона была, например, именно в этом.
Трампа обвиняют в том, что приближенность его семьи к принятию решений, участие сыновей и дочерей в переговорах с иностранными лидерами, например, сейчас встреча с японским премьер-министром Абэ или с аргентинским президентом по телефону, в ходе переговоров принимала участие его дочь, Иванка Трамп. Какую роль она играет – не понятно до сих пор. И, судя по всему, этот круг людей, его ближайшее окружение, они будут по-прежнему играть большую роль. И Особенность ситуации в том, что это абсолютные политические аутсайдеры, не имеющие никакого отношения к вашингтонскому истеблишменту политическому. Я не знаю, с чем бы сравнить-то у нас. Ну как если бы у нас действительно перенесли столицу и управляли бы откуда-то из другого места, и человек не имел бы вообще никакой связи с государственными органами. Трудно у нас это представить. Вот у американцев что-то вроде этого сейчас начинает происходить.
Не менее важной и связанной с организационными способностями является способность к политическому маневру. Как действовать в ситуации, когда у тебя есть крупный оппонент в Конгрессе, в элитах, в СМИ. Как в этой среде, имея то, что у тебя есть, вот свою повестку дня до конца провести. И здесь у Трампа также могут быть большие проблемы. Потому что, несмотря на то, что он себя называет мастером сделок, он не смог заключить ни одной сделки с политическим истеблишментом собственной партии в ходе выборов. Довел дело до того, что его собственная партия стала саботировать его выборы. Стали отказывать ему в поддержке люди, которые поддержали его изначально. Губернаторы отдельных республиканских штатов саботировали работу избирательных штабов. Не все. Кто-то помогал, но тем не менее. И вообще республиканцы исходили из того, что президентом станет Клинтон, а республиканцам главное - сохранить большинство в Конгрессе, чтобы саботировать ее президентство. То есть они не рассчитывали на победу. И все, кто высказывался на этот счет после победы, там, лидер республиканского большинства Пол Райан или там предыдущий лидер Бойнер, они все говорили, что мы рассчитывали на победу Клинтон, и голосование за Трампа - это большая неожиданность, и люди, которые за него проголосовали, проголосовали из протеста, и мы должны вот с этой новой реальностью жить. То есть это протестный президент, и мы не можем вести дела так, как мы их вели до этого. Мы должны себя применить к этому новому президенту, которого мы, может быть, до конца не понимаем, он в чем-то противоречит нам. И вот это большой эксперимент. Как будут жить друг с другом Трамп и республиканское большинство в Вашингтоне. Это, как я сказал, большой эксперимент. У нас нет предыдущего опыта, на который можно посмотреть и сказать, что Трамп будет вести себя, как вот такой президент США. Таких не было еще президентов США, кто столько наломал дров и победил, кто столько поломал дружб, отношений, связей, столько наделал себе врагов, столько получил отказов, в том числе от финансирования своей кампании, столько антагонизма навел. И, в общем-то, наверное, не собираясь побеждать, победил. Он всех поставил в очень сложную ситуацию. Всех. Но вот на фоне постоянно маневрирующей Клинтон, которая в полной мере политический человек, то есть она очень хорошо знает, как работает американская политика, и ее избирательная кампания, в своем роде, произведение искусства политическое, работающее по всем правилам. И она проиграла человеку, потому что ее видели как неискреннюю фигуру, которая не занимается решением проблем, а играет по правилам. А Трамп - такой рубаха-парень, он, значит, такой непреклонный лидер, который говорит, как есть.
На наш взгляд, эта система между Конгрессом и Белым домом, она по-прежнему будет очень сложный, и если президентство Трампа будет неуспешным, то, скорее всего, республиканцы к концу срока станут его опять саботировать, выдвигая на следующие выборы новую фигуру. Но вот именно из-за того, что Трамп настолько не ортодоксальный президент, он может найти неожиданную поддержку из числа людей, кто был его прежним оппонентом, допустим, на «левом» фланге из числа людей, кто поддерживал Берни Сандерса. И всегда говорят эту ритуальную фразу, что кандидат в ходе избирательной кампании – это не одно и то же, что и президент, вот мы посмотрим, насколько это работает в этом случае, скорее всего, он будет вынужден по некоторым вопросам пересматривать свою точку зрения, сейчас уже видно, как он начинает это делать, насколько этот процесс окажется глубоким - непонятно, но это требует наблюдений.
Дональд Трамп не является политическим оппортунистом. Его политическое видение он изложил еще в начале 90-ых годов в ряде интервью, в соответствующих изданиях, в частности в журнале «Playboy». И все взгляды, которые он там изложил, оказались очень последовательны тому, что он говорит сейчас. Торговые режимы, миграция, отношения между великими державами, проблемы глобализации, разделение труда торговых блоков. Его платформа нынешняя на президентских выборах не является конструктом экспертных групп, которые таргетируют различные группы общественности. Это его устоявшиеся взгляды. Поэтому по ним, я думаю, компромисс будет очень небольшим. И вот эти тезисы о том, что нас захлестнула волна глобализации, что Америка слишком много делает во благо всеобщих интересов, а не своих интересов, о том, что Вашингтон не эффективен, что там собрались неудачники, люди, кто не может устроиться в бизнесе. У него любимый тезис о том, что все, кто работает в Вашингтоне, не прошел бы собеседование у меня в корпорации, то есть я бы никого из них не взял. Судя по всему, это сделает Трампа жестким переговорщиком по многим вопросам и, особенно, по тем, которые волнуют нашу страну. Ну а у нас с США большой список разногласий, как вы знаете.
Первые сигналы по поводу двусторонних отношений положительные, но это не означает, что это будет легкой прогулкой, в любом случае. Трамп по ряду отдельных сюжетов, вроде там иранской ядерной сделки или Китай, он выступает с позиций, которые противоречат российским интересам. И тут двусторонние отношения могут быть турбулентными. Ну и, в конечном счете, мы помним, что Вашингтон как институт, как сообщество, скорее всего, будет настроен негативно по отношению к радикальным переменам, если эти перемены попробуют быть революционными, то автоматически тормоза начнут включаться.
Предпоследний параметр: стиль мышления его. Он несет на себе отпечатки жизненного опыта Трампа. Это и успехи, и поражения. Наверное, ключевыми из них является то, что Трамп мыслит, как бизнесмен, а не как политик. И бизнесмен нацелен на достижение конкретного результата в определенное время. То есть бизнес-проект должен дать отдачу в какой-то обозримой перспективе, несколько лет, допустим. Если он не дает отдачу или если этот проект обещает быть затяжным или трудноосуществимым, скорее всего он за него не возьмется. Избегание затяжных, трудноосуществимых проектов говорит о том, что, скорее всего, он не примется за проекты или авантюры, которые с высокой неопределенностью связаны. Допустим, вторжение в Ливию или формирование многостороннего какого-то режима торгового или в сфере IT, инфраструктуры связи, с большим количеством сложных условий, которые нужно удовлетворить. Но, с другой стороны, если он видит, что на определенном направлении возможен быстрый результат, сложились условия для прорыва, он будет очень решительно действовать. И с этим связаны наши надежды на российско-американские отношения, потому что, судя по всему, по ряду вопросов тут возникает полная гармония, и хорошо бы быстро использовать это «окно» возможностей добиться результата, и тогда уже проблемой будет сохранение достижения этого результата при следующей администрации. Вдруг опять придут демократы, которые скажут, что, типа, забудьте все, что вы видели последние 4 года, это было ненормально.
Ну и, думаю, что можно резюмировать этот пункт: он не боится больших идей и не боится принимать рискованные решения. Вот в этом смысле, я думаю, что мы вступаем в период эксперимента. 4 ближайших года - это будет один сплошной международный эксперимент. США стали ключевым параметром международной неопределенности. То есть мы до конца не знаем, что можно от них ожидать. Все готовились к некоторой определенности: ну, Клинтон – не очень хорошо, зато понятно. Это для русского ума более удобная конструкция: будет плохо, но недолго. Ну, или, по крайней мере, понятно, когда это закончится. А тут, вроде бы, есть некий позитив, но: а) насколько он будет устойчив, b) действительно ли он таким окажется, c) а если придут другие скажут, что это не так и d) вот он, допустим, не любит признавать поражения, займется всерьез российскими делами, поймет, что, допустим там, проблемы глубоки - НАТО, ПРО в Европе, Украина - поймет, что в обозримой перспективе это не решить и скажет: «Ну, это все из-за русских». И как обычно. Раз из-за русских, то и, в общем, и заниматься этим не нужно.
Но с точки эмоциональной зрелости тут ему эксперты ставят очень низкую оценку. У него вот есть крупная проблема, которая ему мешает, я думаю, по жизни, и это отмечает пресса с таким ерничеством - он не признает своих ошибок, не признает поражений, не несет за них ответственность. И вот его импульсивность, некоторая такая вспыльчивость, то, что он срывается на подчиненных, если он замечает нелояльность, то это просто выливается в грандиозные скандалы - позволили Клинтон получить самый сильный аргумент в ходе всей этой предвыборной гонки: такому, как Трамп нельзя доверять ядерные коды. То есть вот у него – не с той ноги встанет и на красную кнопку сразу. И особенно вот этот парадокс, что была дистанция, когда вот он, его штаб заставлял читать по телепромптеру речь организованную, а потом внезапно он ее откладывал и начинал что-то от себя нести. И это было просто поперек того, что было только что сказано. И это все отмечали, это было очень разительно.
Мы не исключаем, что его президентство продолжит быть наполнено этими скандалами. Слишком много антагонизма он по-прежнему сохранил, слишком глубокие - несмотря на его победу, победа же в американских выборах такое понятие, ну, скажем так, расплывчатое. Вот сейчас Клинтон, допустим, победила по всеобщему голосованию. Якобы даже на два миллиона человек, те сеть если бы не институт выборщиков, то Трамп бы проигрывал. Но Трамп на это возражает, что, мол, если бы так у нас президент выбирался, как в России, то я бы в других штатах просто вел кампанию, там, в Техасе, в Калифорнии, во Флориде, где большинство людей живет. И вот это самое большинство, которое проголосовало против него, оно испытывает глубокую душевную травму, и оно не забудет то, что произошло, и, скорее всего, это выльется в некое такое общественное движение, которое, конечно, является хорошей электоральной платформой для любого следующего демократического кандидата. Думаю, что его президентство будет очень сложным для него самого.
Теперь попробуем посмотреть, в каких институциональных рамках Трамп будет находиться. Но, как я говорил, он не является решением американских проблем. Он является одним из их симптомов, что он 4 года будет разбираться, как, собственно, работает американское правительство. И в конце этого срока он скажет: «Я разобрался, выбирайте меня еще на 4 года, тогда уж я буду их решать». США выбрали Трампа, а большей определенности не стало, по поводу того, что с США будет, какой она будет страной, какими будут международные отношения при них. И при том весе, который США играют в международных отношениях, эта неопределенность будет влиять на всех. Вот как замедление экономического роста Китая на 1% влияет на всех, так и поведение США в мире - ставка ФРС, внешнеполитическая активность, экспорт, темпы роста - влияет на всех. И Трампу придется отвечать на ряд вопросов, на которые пришлось бы отвечать любому президенту, в общем-то, но он, может быть, меньше готов отвечать на них, чем кто-то с большим политическим опытом.
Внутренние угрозы политической стабильности в США на этом цикле усугубляются. Усугубляются. Вот мы видели такие насильственные протесты против результатов выборов со стороны, там, демократов. Если бы проиграл Трамп, они тоже были бы и, вероятно, еще больше. И они не угаснут. И элиты в какой-то мере оказались не готовы к такому результату, к тому, чтобы этот протест, социальный, конвертировать в некий политический результат. Протест может вылиться за политические рамки. Любой из них, кто бы ни победил, стал бы заложником вот следующих четырех вопросов ключевых, четырех проблем. Нужно будет отвечать на запрос о справедливом распределении ресурсов, то есть децильный коэффициент – богатые и бедные. Гражданам нужно вернуть веру в то, что дети будут жить лучше, чем родители.
Один из таких замалчиваемых, но сильно сыгравших в ходе этого электорального цикла, параметров американской системы - это вот такая тайная конфронтация между белым большинством, убывающим, и многочисленными меньшинствами. Трамп - президент белых. По любым оценкам за него, если бы голосовали только белые люди, включая женщин, кстати, которые - демократы считали - будут голосовать за Клинтон, побеждал Трамп безукоризненно. Во всех меньшинствах побеждала Клинтон.
Антиэлитные настроения, что Вашингтон не работает, Обама приходил на антиэлитных настроениях как аутсайдер, Трамп приходит на антиэлитных настроениях. Вот неумение элиты ответить на этот вопрос, интегрировать в свой состав людей со стороны – аутсайдеров - это крайняя такая болезненная черта этого истеблишмента. Ну, и Трампу придется заново искать ответ на вопрос о том, что значит американское лидерство в XXI веке? Мир становится более сложным, относительный процент доли США в мировом ВВП падает, хотя они по-прежнему первая мировая экономика. И эта тенденция сохранится. То есть заново поиск места США в мире – это крупнейший вопрос.
Последние два слайда (на экране). Каждый из сюжетов его президентства будет сталкиваться с несколькими крупными ограничениями. Трамп не будет в полной мере обладать всенародным мандатом. Большинство избирателей проголосовали не за него. Вообще, в американских выборах приняло участие чуть меньше половины всех людей, кто должен был голосовать. Из них, большинство из этой половины, проголосовало за Клинтон и меньшинство за Трампа. Разница в два миллиона человек. Но из-за этой системы выборщиков победил Трамп. И этот аргумент постоянно будет всплывать. Любой будет ему говорить, что ты на самом деле проиграл, и все дело в коллегии выборщиков. На самом деле, это был аргумент Трампа. Он постоянно говорил, что тут мухлеж заложен в этих выборах, я, может, и выиграю, но победу мне не дадут, потому что они мухлюют. А сейчас демократы взяли этот лозунг и говорят: «Это был мухлеж». Ну, вот так вот.
Республиканское большинство в Конгрессе - это константа. Республиканцы очень сложные ребята. Очень сложные. И к собственному президенту-республиканцу тоже они будут очень сложными, а по внешнеполитическим вопросам еще более сложными. По отношению к России - даже нет речи.
Скорее всего, демократы будут стремиться подловить его на каких-то его аферах, которые, в общем-то, были. И финансовые и всякие там сексуальные домогательства и прочее. Материал достаточный для того, чтобы это конвертировать в уголовное преследование. Надо найти прокурора, кто был бы готов в это инвестировать свое время, энергию, ну, не знаю, в обмен на какие-то будущие позиции. И в принципе то, что называется «To make a case» – подготовить дело для судопроизводства. Трамп очень много оставил после себя наследства. В худшем из случаев, если дело пойдет по плохому сценарию, возникнет конституционный кризис. В США есть традиция, когда бюджет не принимает Конгресс, там две-три недели - перестают работать все госорганы. Транспорт не ходит, бюрократы не ходят на работу. У них такое бывает. У Обамы последний раз это было году в двенадцатом, что ли. Несколько недель не работали госслужбы. Такие штуки бывают. И не исключено, что один из этих скандалов может привести снова.
Что это значит для России? Динамика тут была прямо обратная у обоих из них. Клинтон всю кампанию нас песочила, как могла. Путина пригласила в выборы. Стала Трампа обвинять, что он марионетка Путина, что якобы разведка американская подтвердила, что русские вмешались в корректировку, в подсчет голосов и так далее. Нас эксплуатировала, как могла. Но, в конечном счете, на последнем этапе выборов, стала готовить такие непубличные сигналы в адрес Росси, о том, что ребята не волнуйтесь, на самом деле много не изменится. Например, она собиралась направить письмо лично Владимиру Путину и передать его с одним из вхожих в высокие кабинеты в Москве американских лидеров внешнеполитических, отставных. Это личное письмо должно было содержать призыв там, давайте начнем с чистого листа. Потом она допускала утечки по ключевому для России вопросу о модернизации ядерного оружия в США, где она говорила, что она якобы собирается отказаться от триллионного плана по модернизации ядерного оружия, то есть не начать новую гонку вооружений. И вот эти утечки, эти сигналы, направленные строго на внешнеполитическую аудиторию в Москве, они считывались, и в принципе в Москве исходили из того, что ничего хорошего ни один американский президент для России сделать не может. То есть между нами сложились условно нормальные отношения, они пришли в некую историческую норму, и когда между нами отношения хорошие - что-то не так. Кто-то, скорее всего, жертвует своими собственными интересами. И они, в общем-то, не делали никаких предпочтений. И, если вы помните, за несколько недель до выборов Путин на «Валдае» отвечал на вопрос о Трампе, и, значит, вопрос следующим образом звучал: «Западные СМИ сложили мнение, что вот мы поддерживаем Трампа. Так это или не так»? И он ответил формулой из трех частей. Первое - он сказал, что мы поддерживаем любого человека, кто выступает за нормализацию отношений с Россией. То есть он как бы не отказался от своих слов симпатии и поддержки Трампа. Второе - он сказал, что президентство Трампа, если оно произойдет, - для нас большая неопределенность. Мы не знаем, каким он будет президентом. И третье - мы готовы будем работать с любым американским президентом. В принципе - очень разумная позиция. Я думаю, что многие из наших европейских коллег, кто поспешил дать оценки Трампу, в частности, они могли бы поучиться такой рассудительности. Но, я думаю, этим исчерпывается российская позиция. Он для нас большая неопределенность, мы не знаем, каким именно он будет президентом. Что если у него не получится, и он нас опять во всем обвинит? Но мы не можем не приветствовать его намерение нормализовать отношения с нами. Что, конечно, хорошо. При этом за все время своей кампании он ничего конкретного не сказал. Когда ему задавали вопрос: вы признаете Крым? Он отвечал: «We will looking to this»- «Мы на это посмотрим». Ну, «looking to this» означает определенный аппаратный процесс, называется это «policy review». На полгода процесс. Оцениваются все альтернативы, готовится несколько докладов, конкуренция происходит мнений внутри этого процесса, и выносится некое суждение, зачастую на ближайшие 4 года. И потом policy review опять наступает, если какая-то динамика большая происходит.
Поэтому для нас, как и для всех остальных, Трамп - это большая неопределенность. Я думаю, что для самого себя Трамп - это большая неопределенность, в общем-то. Ограничением для его действий станет то, что он наберет в свою команду по внешней политике всех людей из республиканского истеблишмента на бюрократические должности. Они туда будут вынуждены пойти, не потому что они ему симпатизируют, а потому что Родина в опасности с таким президентом. То есть надо ему помочь не допустить ошибок. Такое, кстати, часто бывает в американской системе, когда внутри аппарата работают люди, не согласные с курсом и стремящиеся его направить в нужное русло.
И есть шанс того, что этот межпартийный консенсус с Россией, который в 90-ые годы сложился, он возобновится, он вернется, и опять на нас будут вешать всех собак, но нам не привыкать.
Последний слайд (на экране). Мы исходили из классических, самых осторожных оценок того, что для России будут значить эти выборы. Первое: американские национальные интересы, стратегические, в результате не изменятся. США, как были морской державой со ставкой на удаленное базирование своих войск на базах в Тихом, Атлантическом океане, свобода судоходства, возможность проведения военных кампаний в любой точке мира - они так и останутся. И поэтому столкновение интересов наших национальных, оно во многом будет объективным. Любой американский президент, Трамп в первую очередь, будет президентом внутриполитическим, он не будет заниматься внешней политикой в первую очередь. Эти глубокие разломы американского общества, которые проявились в ходе выборов, он будет вынужден ими заниматься, отвечать на те вопросы, о которых я говорил раньше. И, я думаю, российское досье выйдет на повестку дня не раньше второй половины 17-ого года. Думаю, что, несмотря на наличие общего намерения с Россией все же поладить, отношения все равно будут сильно зависеть от третьих вещей, от событий в третьих странах. На Украине, допустим или в Сирии или в Китае, или в Европе. Для того, чтобы отношения наши глубоко исправить, нам вот недостаточно какого-то косметического ремонта, нужен глубокий пересмотр оснований двусторонних отношений, глубокий разговор по НАТО, европейской безопасности, ПРО в Европе, гонке вооружений следующего поколения, по постсоветскому пространству, украинскому кризису. Проблема перезагрузки с Обамой была в то, что все эти вопросы ему казались неважными. Если открыть его выступления, его речь, допустим, в РЭШ, в Российской экономической школе, где он перезагрузку описывал, там 9 пунктов. Все их, если прочитать, там «Глобальный ноль», права меньшинств, экология, IT- инфраструктура и так далее. Проблемы следующего поколения. Как будто мы живем уже где-то в будущем, где вот все, что я перечислил: НАТО, ПРО в Европе, Украина – это уже не важно. Но это же не так. Эти проблемы с нами здесь и сейчас. И условием нормализации российско-американских отношений будет именно диалог глубокий по вопросам, которые заботят Россию. Если он начнется и будет проходить, и по ряду вопросов будет достигнута динамика, то это действительно позволит отношения перезагрузить.
Но наше ощущение, что американский истеблишмент и Трамп сам, он вот к этой глубокой перезагрузке отношений не будет готов, в силу того, что будет сильно поглощен тем, что происходит внутри США. Я надеюсь, что мы заблуждаемся, но наш анализ на этом этапе говорит, что Трамп – это президент внутренней политики, а не внешней. И Россия является крайне периферийным сюжетом внутри американских интересов.
Спасибо вам большое за внимание! Я закончил на этом свое выступление. Буду готов ответить на ваши вопросы.
Давайте запишем все вопросы.
Вопрос слушателя:
Андрей Андреевич, два коротких вопроса. Савенков Роман, Воронежский Госуниверситет.
Вы сказали, что от Китая в мире многое зависит. Как вы думаете, кандидат в президенты Трамп, скорее, выгоден Китаю или, скорее, нет. И по поводу «вашингтонского болота» вы сказали, что республиканцы - ребята решительные, но насколько они терпеливые? Они 4 года подождут-потерпят, начнут конфликтовать, что-то придумывать, чтобы ускорить это событие против Трампа или вот будут ждать, пока он сам наделает ошибок, чтоб ждать следующего электорального цикла. Какая возможная у них стратегия?
Вопрос слушателя:
Вопрос очень простой. Вы говорили, в самом конце, что Трамп будет заниматься вопросами внутренней политики. В ходе избирательной кампании он говорил, что доллар должен быть посильнее, в то же время капиталы надо, производство возвращать. И он все-таки выступает против каких-то глобальных проектов. Насколько Трамп изоляционист, и насколько ему удастся поменять радикально внутреннюю свою политику в области экономики? Спасибо.
Вопрос слушателя:
Если бы вы были американцем, за кого бы проголосовали сами?
Вопрос слушателя:
Меня Юрий Борисович зовут, в общем-то, я на пенсии уже. Тут вопрос такой. Может его такая тактика, Трампа, что он на всех свысока, чуть ли не плюет, то, что он свои деньги тратит. И я уверен, что подкуп был в день выборов. Вот с этим связано - вот вся его агрессивность - и в какой-то степени дало ему возможность независимо вести?
Андрей Сушенцов:
Его подкупили или он подкупил?
Слушатель:
Он подкупил. Тратит свои деньги, потому что миллиардер. Поэтому он и не советуется.
Андрей Сушенцов:
То есть купил результат выборов?
Слушатель:
Да, в большей степени, в определенной.
Вопрос слушателя:
Сергей Муштенко. Спасибо за интересную лекцию. Подскажите, наверное, будет самое важное определяться через 4 года президентства Трампа. И как, по вашему мнению, через 4 года Трамп скажет, что его проект по пиару, по бренду выполнен, как бизнес-проект, или он начнет удерживать власть, и скажет, что я буду вкладывать еще 1 миллиард, реальный, долларов для того, чтобы удержать свою власть? Спасибо.
Вопрос слушателя:
Здравствуйте, спасибо за интересную лекцию. Вопрос такой. Скажите, вот запрос, как вы сказали, американского общества на постоянный экономический рост, это для самого общества, прежде всего, благо или нет, с учетом того, что это все-таки общество может влиять на свою власть в связи с этими интересами и вследствие того, что экономический рост не то, что можно запретить какими-то законами, да, то, что можно достичь?
Вопрос слушателя:
Спасибо за интересную лекцию. И вопрос: какие именно ошибки в методологии прогнозирования привели к тому, что большинство прогнозов отдавало победу Хиллари, причем с очень большим отрывом?
Вопрос слушателя:
У меня вопрос немножко продолжает предыдущий. Вы сказали, что – и, в общем-то, для всех это понятно - что для всех это было большой неожиданностью и для кандидатов, и для американцев, и для всех в мире, и что такого больше сейчас нигде не может произойти. А все-таки, можно ли предположить, какие условия должны, например, существовать в России, чтобы тоже мог победить какой-то независимый кандидат. Ну, исключая какие-то очевидные ответы, но, тем не менее, ваше мнение интересно. Может ли что- то произойти, если может, и что именно?
Вопрос слушателя:
Алена Афанасьева. У меня вопрос по поводу программы Трампа на первые 100 дней после его инаугурации. Вы говорили, что для него это стало неожиданностью и вообще для многих. Но, в общем-то, у него был достаточно четкий стратегический план, и он четко обозначил, что он будет делать в первые 100 дней. Вопрос: насколько реально, что он будет идти по тем пунктам, которые озвучил?
Андрей Сушенцов:
Спасибо большое за отличные вопросы! Я попробую отвечать по порядку.
Выгоден ли Трамп для Китая?
Вы знаете, отвечая на этот вопрос в любой связке, один и тот же ответ будет: это непонятно. Это неопределенность. Исходя из его тезисов, он, в принципе, собирается довольно жестко начать давить на Китай, с точки зрения его внешней торговли, обвинить его в манипуляции валютой, наложить определенные ограничения на экспорт из Китая на территорию США. Сегодня довольно сильные такие угрожающие аргументы, вплоть до того, что он говорит, что мы поставим сорокапятипроцентный налог на ввоз товаров из Китая, что, конечно, запретительная абсолютно мера. На мой взгляд, это неосуществимо, и, на мой взгляд, это, условно говоря, такая переговорная позиция первичная, которая потом в ходе переговоров с Китаем будет адаптироваться. Я убежден, что Трамп, как человек мыслящий короткими достижимыми результатами, не будет склонен входить в жесткий клинч с Китаем, из которого, в общем-то, никто ничего хорошего, ни для себя, ни для Китая не получит. Американская экономика сильно связана с китайской сейчас. Любое военное, не дай Бог, обострение автоматически повлияет негативно на них двоих, а также на всех остальных, включая нас, потому что рост нашей экономики он связан и с китайской, и с американской, и, в общем-то, система очень хрупкая. Но, я думаю, что шума в этих двусторонних отношениях будет больше. И как бы в простонародье китайцам нравится Трамп по тем же причинам, по которым он нравится россиянам. Трамп обещает, что он достигнет более хорошей сделки с Китаем по вопросам американского интереса. Вот в этом большая неопределенность. Получится - не получится. Если получится, то, может быть, мы другую динамику увидим, если не получится, то, скорее всего, дело не пойдет далеко.
Республиканцы. Будут ли они ждать или начнут торпедировать его президентство прямо сейчас?
Изначальный настрой республиканского большинства в Конгрессе конструктивный. Пол Райан, выступая, после оглашения результатов сказал, что мы не до конца понимаем избирателя, который проголосовал за Трампа, но это наш избиратель, и, значит, мы не можем вести дела так, как мы их вели все это время, а мы должны его лучше понять и работать с избранным этим избирателем президентом. То есть это призыв к партии меняться. Если вот накануне выборов все уже «хоронили» республиканскую партию, говорили, что ну, скорее всего, это последний цикл, демография работает против республиканцев, «белое» большинство уменьшается, станет меньшинством. Меньшинства голосуют за демократов, нужно республиканцам быстро что-то придумывать. Я думаю, что они сейчас попробуют себя перезагрузить. Руководят республиканцами в Конгрессе люди молодые и творческие. Не исключаю, что это даст какой-то интересный результат, главное, им активизировать работу по привлечению в аппарат мейнстрим-партии людей маргинальных прежде со стороны аутсайдеров, тех, кто представляет в полной мере людей, кто голосовал за Трампа.
Трамп во многих своих внешнеполитических аспектах изоляционист. Его так называют. Это справедливо просто по той причине, что он пересматривает консенсус внешнеполитический американский, который сложился в начале 90-х годов. Что США – это первая глобальная держава, и все, что происходит в мире, является первостепенным интересом для США, то есть жизненным интересом. Ничего не должно происходить в мире из того, что США или непонятно, или не управляется, или противоречит американским интересам. Трамп тут подходит с большим нюансированием к этому тезису. Он говорит, что наши жизненные интересы не во всем мире и не везде находятся, а в определенных зонах, ну, во-первых, на нашем собственном континенте, во-вторых, с нашими союзниками, в-третьих, вот с теми странами, которые мы неформально поддерживаем, ну вот на них надо посмотреть повнимательнее. Может, еще надо их заставить платить за это. Да и вообще, давайте проведем инвентаризацию наших союзов - нужны ли нам эти бестолковые союзники, кто там сами не платят за свою оборону. Один из людей, кого, по слухам, рассматривали на пост госсекретаря - Ньют Гингрич- бывший лидер республиканского большинства в Конгрессе, один из звезд, республиканских, в ходе правления Билла Клинтона, он, вообще в ходе избирательной кампании заявил, что, если Россия нападет на Прибалтику, ну не будем же мы воевать с ней из-за этого, там, Эстония - это, вообще, пригород Петербурга. Вы издеваетесь? Такие аж мысли начинали там звучать, что, конечно, парадоксально и глупо во многом, но вот тут происходит глубокий пересмотр этого консенсуса американского.
За кого бы я проголосовал?
Я бы воздержался.
Трамп подкупил выборы.
Интересная постановка вопроса. Если это так, то я понимаю, откуда дефицит бюджета Российской Федерации. То есть вот обвиняли Трампа, в том, что он русский кандидат, пророссийский кандидат. Если каждому человеку дать грант по 500 долларов хотя бы, всего приняло участие 100 миллионов человек. 100 миллионов на 500. Да, много, много. Нет, я так не думаю.
Трамп через 4 года.
Опять большой эксперимент. Этот человек проявил способность к совершенствованию в том деле, которым занимается. У него есть очень важная для такого деятельного лица способность – такой intellectual curiosity - интеллектуальное любопытство. Вот я полагаю, что он сейчас в следующем положении находится. То есть - ого, мы победили. Очень интересно, а давайте попробуем разобраться, что же это такое теперь. И вот это вот интеллектуальное любопытство – это очень здоровая черта, потому что, условно говоря, если бы Клинтон победила, она ничего нового для себя бы не сделала. То есть она знает хорошо, как работает эта система. Она была первой леди, она наблюдала Белый дом изнутри, она работала в Конгрессе, была госсекретарем. Ничего удивительного для нее не произошло бы. И для американцев тоже. А Трамп - это человек, которому интересно, как это работает. То есть, я у вас не был, интересно. Значит, семью я в Белый дом не буду перевозить, они в Нью- Йорке поживут, я тут, так и быть, пару дней в неделю, там у меня еще дела есть в Аргентине. Он, скорее всего, будет человеком, кто будет настроен на поиск решения проблем, с которыми сам столкнулся и симптомом которых стал, - хватит ли ему 4 лет, чтобы разобраться, - вопрос открытый.
Благо ли, что есть запрос в обществе на экономический рост?
Я думаю, что это благо. То сеть люди должны хотеть жить, и люди должны хотеть жить хорошо. Да? Это ненормально, если они не хотят жить хорошо. Я вот сталкивался с такими оценками у ряда европейских коллег в Германии, например, что, мол, вот у нас плохая демография, населения нет, но это и хорошо, потому что сейчас роботизация, рабочих мест меньше и, в общем-то, нам не нужно столько населения, нужно поменьше. Мне это странно слышать. Мне кажется, у каждой страны есть такой важный параметр – любовь к жизни- vitality- насколько я хочу жить, несмотря ни на что. Вот у нас есть vitality, да, мне кажется. Вот этого «несмотря ни на что» очень много, а жить все равно хочется. А если жизнь вокруг сытая, и все есть, и жить перестает хотеться, это большая проблема, мне кажется. И у американцев вот этот vitality тоже есть. То есть у них все хорошо. Если ты не можешь купить себе третью машину, то это плохо. Нужно работать больше, чтобы купить себе третью машину. Именно в этом смысле, кстати, Генри Киссинджер сейчас работает над новой книгой о лидерстве, и он в феврале прошлого года был в Москве, я был на встрече с ним, и он нам рассказал о своем понятии о лидерстве. Вот он говорит, что лидерство – это когда ты идешь на жертвы во имя достижения всеобщего блага, всеобщего интереса и ты готов нести ответственность за то, что касается не только тебя. И он говорит, что европейцы, например, не готовы сейчас быть в полной мере лидерами, потому что они уклоняются от этой самой ответственности. Не хотят нести ее. А Россия, говорит, наоборот, она страна, которая несет это бремя лидерства, хотя не дотягивает по многим параметрам, там сытости населения, допустим. И несколько он примеров таких привел, что когда теракт происходит в Европе против европейцев, они проводят «relief measures» - меры успокоения населения, а когда против россиян происходит теракт, то Россия дает сдачи, она, мол, наносит контрудар. Ну и вообще вот он про vitality много говорил. Вот эта любовь к жизни позволяет преодолеть катастрофические: удар метеорита, атомный взрыв, коллапс. «У вас,- говорит, - у русских, хорошее vitality». А закончил вообще парадоксально для американского внешнеполитического лидера. Он говорит: «В мире нехватка лидерства, поэтому лидеров нам нужно больше». И закончил так: «We need vital Russia and believes in itself»- «нам нужна Россия, которая любит жизнь и верит сама в себя». Верит в себя. Для того, чтобы этот баланс лидерства в мире сохранялся. Очень интересно.
Ошибки прогнозирования.
Классный вопрос! Социологи говорят: «А мы не ошиблись. Клинтон ведь победила». То есть мы прогнозировали победу, она победила на 2 миллиона. И проблема была в том, что есть сложность в подсчете голосов в ключевых штатах и в ключевых графствах - вот этих county. И это, действительно, знаете, поиск иголки в стоге сена, потому что, если посмотреть на электоральную карту этих графств не по штатам, где там все штаты крупно синим или крупно красным, а по графствам, это вот маленькие такие деления - они как песчинки на карте - то вся карта красная, вся карта красная, и есть анклавы синего, города, преимущественно. И вот этот маневр при подсчете в этих ключевых графствах, он очень затруднен. Ну, короче, они не справились с этим. Три ключевых штата, по сути, определили победу Трампа: Висконсин, Пенсильвания и Мичиган, по-моему. А в этих трех штатах - три отдельных графства. Три самых крупных, но там 3 решающих графства. И вот такое таргетирование социологии оказалось недоступным. Я вас уверяю, что все наше сообщество, экспертное, социологическое, были убеждены, что американцы-то, в отличие от британцев, лучше других проводят социологию, они знают, что это такое, они вообще чемпионы по социологии. Американская социология самая точная в мире. Без шуток. И денег на нее тратится в разы больше, чем у всех, и она дает такие очень основательные, убедительные результаты. Но в итоге вот это произошло.
Условия для Трампа в России.
Хороший вопрос. Я думаю, что можно провести мозговой штурм и придумать эти обстоятельства, эти условия и вывести параметры, по которым этот независимый кандидат в России мог бы оказаться успешным. Но я думаю, что его программа, она не сильно бы отличалось от той программы, которая есть у нынешних властей наших. Потому что у России есть опыт экспериментов, внутриполитических, с разными программами, и у нас люди действуют очень осторожно в выборе. То есть не с надеждой на лучшее будущее, а с надеждой на то, чтобы хуже не стало. И как вот независимому кандидату послать людям сигнал о том, что хуже не станет? Хоть я и новый, но хуже не станет – вот это главный вопрос, на который ему нужно ответить. И при всем при том он не может себе позволить то, что сделал Трамп – порвать с истеблишментом. Тот человек, кто в России порвет с истеблишментом, он фактически закрывает себе дорогу, ну, практически все дороги к избирательной кампании. Ну и для этого еще нужно, чтобы сами власти, кто руководит сейчас страной, допустили несколько крупнейших ошибок. А они, в общем, действуют довольно осмотрительно. Поэтому это, конечно, будет трудно. Но не исключено.
Насколько реальна его «Программа 100 дней»?
«Программа 100 дней» РР, как и любая программа, оглашаемая перед президентством, не играет такой большой роли, поскольку все смотрят на состав администрации больше, чем на обещания, с которыми он приходит. Человек, в общем-то, уже победивший, может говорить, что хочет. Но, а Трамп себя никогда не ограничивал, ну а сейчас-то вообще может говорить, что хочет. И, если что-то из этой «Программы 100 дней» вдруг не получится, он даже не вспомнит об этом, я думаю. Проблема этого кандидата, в том, что его нельзя обвинить в несоблюдении ничего. Потому что он ничего не соблюдает никогда и не считает это проблемой. То есть вот в чем проблема критики демократов этого кандидата от республиканцев – в чем ты его ни обвини - он говорит да, я так и сделал и горжусь этим, горжусь этим, да. Да ты к женщинам приставал, вон их 20 штук, говорит. Да, приставал! А вон к той не приставал - она некрасивая. Для прессы это был убийственный аргумент, а для обычного американца, кто в баре там смотрит где-нибудь в Милуоки - вот ему смешно, ему кажется - вот нормальный мужик! Хотя, конечно, это политически убийственно. Я думаю, в России даже – у нас особая такая политическая среда - но даже здесь бы, я думаю, этот аргумент не сработал. Еще что? Вот финансовыми махинациями вы занимались. Вот эту разорили компанию, вот эту разорили компанию. Он говорит: «Да, занимался, так он неудачник просто, купил актив, который я ему продал втридорога. И все. Он виноват – я молодец!». Его в интервью, в 90-ом году спросили: «А вам не стыдно, вообще, так себя вести? То есть вы ведете себя вызывающе, компрометируете себя, фактически, понимаете, вот вы даете дурной пример. Вот вам не стыдно?» Он говорит: «Нет не стыдно». «А почему?». « А потому что людям нужен образец для поведения. Видите, я хорошо живу, они тоже стремятся хорошо жить и, соответственно, я им даю некий образ, который они могут повторять. Если у людей нет.., не к чему стремиться, то и жить не интересно». Но он немножко более сложно, чем такие оценки. В том же интервью он давал такие очень рефлексирующие ответы по поводу гибели его брата от алкоголизма. Или по поводу гибели его сотрудников ближайших. Они летели куда-то на боксерский матч на самолете, он разбился, там ближайшие его подчиненные. И там он, действительно, представал таким сложным, интересным собеседником. То есть вывод по поводу его фигуры может быть таким: он не настолько глуп, как кажется. Не настолько глуп, как кажется. И то обстоятельство, что он абсолютно противоречит американской культуре политкорректности, - это большой вызов для американской системы, и это большой эксперимент для всех нас.
Я думаю, что на этой позитивной ноте закончу свое выступление и поблагодарю вас за внимание. Спасибо!
