Лекция приурочена к 5-летнему юбилею наших друзей и партнеров - Школы «Репное».
Здравствуйте, коллеги! Я рад выступить перед вами сегодня по приглашению Школы «Репное», которая давно меня звала. Как-то все не получалось. Город я ваш очень давно знаю и люблю. Я очень активно сюда приезжал еще в девяностые-начало двухтысячных, когда здесь устраивали школу по международным отношениям, потом был большой перерыв. Вот с этого года, я надеюсь, что я возобновлю с вашим городом сотрудничество. Я уже здесь второй раз за год.
Итак, некоторые базисные тренды, которые позволят нам понять, что вообще происходит. Когда у нас жахнул кризис в восьмом и девятом году и в большинстве экономически развитых стран мира наблюдалось либо резкое замедление темпов роста, либо падение показателей экономической активности, среди многих экспертов и некоторой части академического сообщества распространилось убеждение в том, что высокие темпы роста мировой экономики, которые наблюдались в течение 10-15 лет перед глобальным кризисом- это что-то, ну, либо не очень нормальное, либо что-то, что опирается на какие-то крайне счастливые стечения обстоятельств и больше не повторится. Мировая экономика росла-росла, потом кризис, и вот после кризиса мы будем расти медленнее, а некоторые страны, может быть, вообще расти не будут. В экспертном сообществе родился термин, совершенно не научный, но им очень любят оперировать до сих пор. Это термин «Новая норма» или «Новая нормальность», по-английски «New normal». Подразумевалось, что мировая экономика переходит в некоторое новое нормальное состояние, для которого характерны низкие темпы роста. И дальше были дискуссии о том, насколько это надолго, а может, это навсегда. Нет, ну конечно, навсегда не может быть, ну на ближайшие десятилетия. Кто-то говорил- нет, десятилетия не может быть, еще дольше. Вот я помню: дискуссия одиннадцатого года. Мы делали проект для одной большой государственной корпорации, долгосрочный прогноз. Мы- Институт мировой экономики и международных отношений. Наш заказчик, посмотрев на первые результаты прогноза устроил, если своими словами называть вещи, устроил истерику по поводу того, что вы мне показываете, какой тут экономический рост, вот у нас сейчас кризис, вы мне показываете, что до двадцатого года темпы роста будут высокие. Сейчас уже, условно говоря, одиннадцатый год, темпы роста отрицательные. Что и куда там будет расти?
С начала кризиса прошло уже практически семь лет, и мы можем посмотреть, а что же на самом деле в мировой экономике реализовалось? В мировой экономике реализовался сценарий, который полностью похоронил концепцию «новой нормальности». Если мы посмотрим на темпы роста мировой экономики за последние три года, то они устойчиво дают 3,4 %, что, в общем-то, очень много. Если мы посмотрим темпы роста за пятилетие, ну то есть исключим кризисные годы, когда мировая экономика стагнировала, а многие страны падали, то мы увидим, что с десятого по четырнадцатый год средние темпы роста мировой экономики составляют 3,96%. За десятилетие перед кризисом восьмого года среднегодовые темпы роста мировой экономики составляли 4%. Мировая экономика вернулась к тем темпам роста, которые были до кризиса, и какого-то такого фундаментального замедления в мировой экономике не произошло.
Кризис, если брать цифры в абсолютном выражении, то можно сказать, что кризис де-факто кончился в десятом году, когда начался посткризисный отскок, с двенадцатого года говорить о глобальном кризисе как о реальности- не о том, чьи последствия в некоторых странах мы еще ощущаем, а говорить о глобальном кризисе как о реальности- не представляется возможным. Такой реальности не существует.
В некоторых странах продолжают ощущаться отголоски проблем, которые возникли в ходе глобального кризиса. В первую очередь это страны Еврозоны. По странам Еврозоны мы видим существенное замедление темпов роста и, в общем, как бы по отдельным странам совсем серьезную ситуацию, которая продолжается, которая связана с нестабильностью в валютной сфере, с чрезмерным бременем долга и так далее. Даже если мы посмотрим на страны Еврозоны, то по последним, апрельским, прогнозам международного валютного фонда на этот год у них прогнозируется темп роста где-то 1,3 %, на следующий год- 1,9. Что, в общем, мало, но это точно не кризис. По крайней мере мы можем связать проблемы многих стран Еврозоны с отголосками того кризиса, который был пять лет назад.
Есть еще одна проблемная зона мировой экономики — это Россия - регион СНГ. Здесь мы, конечно, можем говорить, о том, что какие-то проблемы структурные, какие-то проблемы, связанные с динамикой инвестиций, у нас унаследованы и не преодолены с периода девятого- десятых годов, но в принципе то, что сейчас, с прошлого года, наблюдается в регионе СНГ, не имеет никакого отношения к глобальному кризису и его последствиям. Это вещь в себе, которая обусловлена экономическими и политическими процессами, которые в этом регионе протекают. Как это выглядит количественно? Вот у нас табличка (изображение на экране). По последним прогнозам международного валютного фонда «World Economic Outlook», апрель четырнадцатого года , с чем сейчас все работают, и то, относительно чего еще не успели сделать какие-то мощные альтернативные прогнозы. Мы видим, что мировая экономика у нас идет по тренду 3,5 и больше процента. На двадцатый год прогноз ровно такой, как у нас до кризиса, вот обратите внимание, просто вот классика жанра, темпы роста те же самые. По развитым экономикам у нас идет существенное замедление, в настоящее время на пятнадцатый- шестнадцатый год прогнозируется в основном за счет Штатов и ЕС, что это замедление будет чуть-чуть перекрыто. По развитым экономикам мира у нас замедление вполне себе видное. По десятилетию предкризисному у нас 5,5, по четырнадцатому где-то 4,6 при том, что в предшествующие годы было больше, чем 5,5. Развивающиеся экономики демонстрируют замечательный пример того, как куски мировой экономики могут развиваться по-разному. В девяносто восьмом, девяносто девятом году мы говорили- есть кризис на развивающихся рынках, но нет кризиса в развитом мире. Сейчас мы говорим примерно об обратном, что в развитом мире кризис был, их затронул кризис достаточно серьезно, а в развивающемся мире, ну, где-то были замедления темпов роста. Китай, конечно, продавливает, потому что у него замедления достаточно значительные и темпы роста сохраняются значительные. А так, в принципе, развивающийся мир цветет и процветает.
Увы и ах, значит, по Содружеству Независимых Государств- вот единственная группа стран мировой экономики, на которую на текущий год дается негативный прогноз. Если мы посмотрим чуть-чуть более подробно по странам, мы видим, что в принципе у нас утягивает достаточно серьезно, просто по массе, экономика Российской Федерации соответствующей группы стран, там прогноз еще негативный по Украине, Узбекистану, по Киргизии. Россия, Украина- такая масса, которая утягивает регион СНГ просто вниз безнадежно, и Беларусь тоже на минус пошла по прогнозам. Соответственно, по всем остальным группировкам мировой экономики все достаточно благополучно. Другое дело, что есть отдельные страны, опять -таки из развивающихся рынков, которые демонстрируют прогнозы не такие оптимистичные, как давали в прошлом году. По Бразилии, по Мексике скорректировали вниз, но в целом они должны давать позитивный прирост, причем достаточно серьезный. Возникает вопрос, если у нас были прогнозы того, что мировая экономика перестроится, она будет функционировать по-другому и давать другие результаты. Мировая экономика дает те же результаты. Значит ли это, что она функционирует так же, как она функционировала до кризиса? Для того, чтобы понять, как она функционирует, нужно чуть-чуть посмотреть, на основе чего вообще мировая экономика может развиваться и какие изменения в структуре тех факторов, на основе которых она может развиваться, происходили в кризис. То есть, условно говоря, если был такой шок, то не произошло ли восстановление темпов роста за счет того, что мировая экономика адаптировала, изменив структуру тех факторов, на основе которых она росла. Если происходило что-то подобное, то не можем ли и мы для себя сделать какие-то выводы, и уж коль скоро у нас так не очень хорошо на фоне всех остальных групп стран, не можем ли мы как-то исправить ситуацию за счет того, что учтем опыт адаптации мировой экономики и сами тоже будем адаптироваться.
Для этого нам нужно понять, какие факторы экономического развития у нас бывают, какие факторы выстреливали раньше, какие факторы выстрелили после кризиса.
Когда экономисты, и не только экономисты, рассматривают вопросы, связанные с факторами среднего и долгосрочного развития мировой экономики, они, как правило, выделяют пять групп факторов. Во-первых, это факторы ресурсно- технологические. То есть , условно говоря, ресурсы- это те факторы производства, которые нужно каким-то образом скомбинировать, чтобы получить полезный результат, а технологии - это способ их комбинирования. Не знаю, нужно ли это говорить в этой аудитории или нет, чаще всего, когда в общественно-политических дискуссиях участвуешь, там - вот, есть много факторов производства: труд, капитал, земля, природные ресурсы нефть и технологии. Труд, капитал, земля- это ресурсы, технологии- это не ресурсы. Я люблю аналогию с мясорубкой: то есть вот есть продукты, из которых делаются котлеты, есть мясорубка, с помощью которой приготовляется фарш. Вот мясорубка- это не есть то, из чего делается фарш. Это то, с помощью чего фарш делается. Туда нужно положить мясо тех сортов, которые вы хотите, хлеб, лук, что еще вы там добавляете в котлеты и все это положить в мясорубку и скомбинировать. Технологии- это такая мясорубка, это то, как комбинируются производственные ресурсы. У вас могут быть замечательные ресурсы, но дурацкие технологии, результат будет в этом отношении все равно не оптимальный. Экономика географически - как страна расположена, что на ее территории есть, какой у нее климат, жарко или тепло, есть благоприятные условия для распространения эпидемии или наоборот, ну и так далее.
Социально- культурный- что представляет из себя население, какие у него традиции, как оно относится к тем или иным аспектам экономической деятельности, какие социальные практики в обществе приняты, какие не приняты, какие есть факторы, которые обычно социологи и психологи любят подгребать под категорию менталитета, как у людей мозги устроены? Там есть какие-то вещи чисто физические, к чему люди привыкли. Вот классический пример: задумывались ли вы или нет, почему сборку электроники выгоднее размещать в странах Восточной и Юго-Восточной Азии. Почему, допустим, не в Латинской Америке? Казалось бы, рабочая сила тоже дешевая, много ее. Почему не в Африке? Ну, менталитет, да, понимаете, замечательное выражение «менталитет», которое должно объяснять вообще все на свете, при этом понять, что это такое, совершенно не возможно. Что это менталитет? Они вот там все тысячелетия развития- Конфуций им что ли сказал, что нужно электронику обязательно собирать там, а вот какой- нибудь Старик Бенамуки в Африке этого не сказал.
Они психологически приспособлены к монотонному регламентированному труду.
Сергей АФОНЦЕВ
Почему?
Маленькие...
Сергей АФОНЦЕВ
Кто маленькие? Негритянские дети тоже маленькие. Что нужно для того, чтобы собирать мелкие детали?
Зрение, мелкая моторика...
Мелкая моторика хорошо развита. А теперь думаем, почему мелкая моторика в Восточной, Юго-Восточной Азии развита лучше, чем в Африке или Латинской Америке? Они палочками едят. Вот понимаете, не нужно ни менталитета, ни Конфуция, вообще ничего. Они просто едят по-другому. И, если с трех лет палочками есть рис, то моторика мелкая будет существенно больше развита, нежели с трех лет вилкой тыкать в курицу. Действительно, рабочая сила другая. Компетенции разные. Вот социо-культурные факторы.
Институциональные. Что такое институты? У экономистов есть очень широкое инклюзивное определение, что такое институты. Институты- это правила и процедуры, регламентирующие взаимодействие людей между собой. Вот как мы с вами общаемся? Почему я пришел в пиджаке, а не в кедах и пляжных шортах? Почему люди в одном обществе или в одной структуре взаимодействуют по иерархическому принципу, а в другой структуре по горизонтальному принципу? Почему одно запрещено, а другое разрешено? Все вот эти факторы анализируются под зонтиком институциональных. Влияние институциональных факторов на экономику совершенно колоссально- там от защиты прав собственности, как вы можете гарантировать того, что вы подписали контракт, а его будут исполнять ваши контрагенты- до каких-то вещей, которые смыкаются с социально- культурными нормами и институтами. Я не знаю, вот вы представляете себе- вот сейчас по телевизору показывают индийские города. Там на улицах бродят коровы, и никто их не гоняет — священное животное, ну, нормально. Предположим, что корову утром на перекрестке сбила машина. Ну вот погубил там индус свою карму — сбил корову до смерти. Что будет с этим перекрестком, как вы думаете? Корова останется лежать. С перекрестком не то что ничего не будет, с перекрестком будет big trouble. Почему корова останется там лежать, почему не придут дорожные службы и не выкинут? Потому что люди, которые имеют право дотрагиваться до дохлой коровы, имеют право работать только в темное время суток. Корова будет лежать. К вечеру, если это лето, если это жара- вот, как сейчас- помимо физических страданий автомобилисты будут еще и моральные принимать, потому что от коровы запах. Сделать с этим ничего нельзя. Проблема на самом деле на восемь копеек для нас. Для индуса- это проблема нерешаемая. Ее невозможно решить до вечера. В зависимости от того, какие у вас институты: экономические, социальные, правовые, политические- у вас одни проблемы решаются хорошо, другие проблемы решаются плохо, а третьи проблемы вы никак не можете решить, просто вы должны ждать, когда там что- то произойдет. Не знаю- небо упадет на землю- тогда изменения произойдут.
Факторы экономической политики. Это понятно, это регулирование экономических процессов, какое-то решение может быть принято, принести хороший результат, плохой результат или никакого результата, а может быть обратный результат.
С экономической политикой все совсем интересно, потому что, в принципе, что такое регулирование? Зачем оно нужно? Регулирование- это некая деятельность, связанная с изменением поведения других людей. То есть мы видим, что люди почему-то не инвестируют — мы создаем для них позитивные или негативные стимулы, для того чтобы они инвестировали. Мы пытаемся побудить их к тому, что с нашей точки зрения хорошо они не делают. В рамках создания стимулов дальше каждый в меру своей компетентности эти стимулы придумывает. Как вы думаете, а достаточно, с точки зрения изменения поведения людей, просто предложить им стимул? Или до этого нужно подумать о чем-то еще? Идеи?
Условия, база
Что вы имеете в виду под базой? То есть, условно говоря, вот я хочу повернуть машину, я должен понимать, что это за машина, потому что в зависимости от того, что это за машина, как она устроена- может быть ей нужно управлять рулем, руль может двигаться легко, может тяжело, вдруг вот гидроусилителя нет, а если это танк, то я должен поворачивать не рулем, а рычагами...
Это вот кому предлагаем стимул- танк или машина?
Да, вот кто этот товарищ-то, либо, может я вообще летчик и я могу джойстиком управлять. Я должен понимать, с чем я имею дело, чье поведение я хочу изменить. Что я должен понимать?
Не процесс, в данном случае я с автором имею дело. Он же и субъект того действия, которое я хочу изменить, но объект моего воздействия. Если он субъект, то что я должен понимать? Я должен понимать его интересы, а если психология, там теория управления, я должен понимать его мотивацию. Вот что ему интересно-то, собственно говоря? И как только я пойму, что ему интересно, я сразу пойму, на какие кнопки жать, а какие у него кнопки просто западают.
Если вы не понимаете мотивацию, а делаете стимулы, у вас может результат получиться прямо противоположный. Вот есть классический эффект, он называется «эффект кобры»- название такое нестрогое, но оно есть. Что это такое? Как известно длительное время англичане владели Индией. Как известно, в Индии очень много- чуть не сказал диких обезьян- ядовитых змей. И англичане решили с ними бороться. Как они решили с ними бороться? Они предложили денежное вознаграждение за убитую змею. Притаскиваешь башку и получаешь денежку. Что стали делать индусы? Они стали разводить змей. Вот классическая для экономической политики проблема, связанная с предложением стимула без понимания мотивации. Результат получили прямо противоположный.
Пять факторов. На протяжении последних полутора- двух десятилетий были получены фундаментальные выводы, которые привели к переосмыслению роли и их места, как они, относительно друг друга- их сравнительная значимость, как она вообще может пониматься.
Первый важный фактор. В современном мире резко падает значение географо-климатического фактора. То, что раньше было тяжело, трудно, невозможно, с помощью новых технологий- возможно, хотя и дорого. Холодно- поставь обогреватель, тепло- поставь кондиционер, нет воды- проведи орошение, много воды- проведи осушение. Если много плохой земли- улучши, если мало земли- отними у моря. Сравните карту Нидерландов- по состоянию на XV век и по состоянии на сейчас. Территория разрослась минимум в полтора раза. Отняли у моря землю. Замечательно освоили, живут, счастливы. Борьба с болезнями- уничтожьте, убейте личинки комаров. Если почитать Тацита, то Рим был отвратительным местом, который был заражен лихорадкой и заболоченная, такая гадкая территория. Осушили болота- комары передохли. Кто сейчас вспоминает о том, что это было? Транспорт. Классика жанра- это отсутствие доступа к морю. Вот страны, которые не имеют доступа к морю они обречены там куда-то там, чего-то... Всегда ли это так? Смотрим на Европейский континент и видим очень много стран, которые лишены доступа к морю. Они от этого страдают? Ну, может быть, венгры страдают. Когда-то в Венгрии были адмиралы, во времена Австро-Венгерской империи, сейчас нет, ну бывает. Но экономическое развитие Венгрии от этого не страдает. Мы замещаем неблагоприятные климатические факторы инвестициями и технологиями. Есть, как ни странно, до сих пор всякого рода комментаторы, которые говорят - вот Россия такая холодная страна, нужно столько электроэнергии тратить на обогрев всего и вся, и вот, наверное, поэтому у нас все товары будут дорогие, они, наверное, неконкурентоспособными будут, надо чего-то там такое делать, новую рыночную экономику, давайте что-то делать, чтобы государство там что-то решало. Вырисовывают графики потребления электроэнергии и зимой вот такой горб, значит, смотрите, это же надо откуда -то. Есть очень хороший пример, мне он очень нравится. Есть страна с точно таким же горбом, но летом. И эта страна — Израиль. Там невозможно жить, если не кондиционировать помещение. Кто-то говорит о том, что Израиль- это такая бедная страна, что нужно тратить столько энергии, чтобы летом было возможно жить и не умереть от жары, и тогда, наверное, Израиль никогда не будет конкурентоспособным ни по одному товару. Это бред? Это бред! То, что говорится про Россию, такой же бред. Много можно приводить примеров. Что касается социокультурных факторов: менталитета, уровня социокультурного развития и так далее. Я никогда не забуду- это было очень модно в девяностые годы- я помню, захожу на одну экспертную тусовку: «О Сергей Александрович, мы к вам, свежим взглядом скажите, вот мы тут оцениваем уровень социокультурного развития населения Чечни для того, чтобы понять, как Чечня будет развиваться. Вот скажите, как бы вы оценили этот уровень по пятибалльной шкале?» Я говорю: «Я никогда не был в Чечне, я не знаю вообще ничего про уровень социокультурного развития». Реакция была совершенно феноменальная, на всю жизнь запомнил: «Ну а ваша экспертная оценка?» Вот там пытались из этих оценок что-то там... чушь собачья. Это полезно, если мы анализируем социокультурные факторы как параллель с институциональными. Социальные институты. Вот про Индию я рассказывал, как это влияет? Как там, допустим, мы можем на основе социальных институтов оценить, допустим, предложения рабочей силы для разных профессий. Очень актуально для сословного общества, кастового общества и так далее. Как мы можем на основе отслеживания каких-то социальных штампов оценивать риски при заключении и соблюдении контрактов? То есть мы говорим- в такой-то стране там длительная традиция верховенства права, соблюдения слова купца, промышленника, банкира, вот в этой стране вероятность того, что ваш контракт нарушат, будет ниже, чем в той стране, где не обманешь- не продашь. Такого рода вещи, они оцениваются социологией, это все хорошо документировано, можно посмотреть, как это действительно работает. Говорить, что вот немцы- они трудолюбивые, они каждую копейку считают, а вон там русские этого не делают. Почитайте немецкие ламентации середины XIX века, в период романтизма, что они там говорят? Они говорят- вот, мы, немцы, такой вдохновенный народ, мы стремимся к высокому, постигать Бога, защищать Родину, а вот эти французы- они каждую копейку считают, за грош удавятся, вот поэтому они богатые, а мы бедные, но гордые. Вот эти мифы о народах они генерируются столетия за столетиями каждым народом и про себя, и про соседей. И эти мифы, если посмотреть, кто кого кем обзывает, то окажется, что какая-то там цикличность: эти считают, что те меркантильные, а те, кого считают меркантильными наоборот себя считают не меркантильными, а наоборот какими-то боговдохновенными и духоносными, а вот все остальные - какие-то морально ущербные и за копейку удавятся. Это, конечно, все очень здорово, но науки здесь мало. Еще меньше науки в объяснении, как раз через все эти конфуцианские ценности. Это просто замечательная история. Не знаю, имя Иммануэль Валлерстайн вам говорит что-нибудь? Это отец межсистемной теории. Это один из крупнейших социологов, ну и чуть-чуть он залезал в область экономики. Я помню, как его на одном из конгрессов экономической истории спросили: «Вот вы рассказываете про развитие, а как же вы забыли менталитет? Он говорит: «О, гениальная вещь! По менталитету у меня есть своя собственная история,- это Валлерстайн говорит, - у меня в кабинете есть полка, где слева стоят публикации шестидесятых- семидесятых годов, которые посвящены тому, почему страны Восточной, Юго-Восточной Азии не растут. И там написано- ну конечно, потому что у них конфуцианские ценности, - они не работают, а молятся своим богам, там палочки у них воняют, еще чего-то. Они все время слушают старших, и у них никакой инновационности. Они все время, день ото дня, столетие за столетием делают одну и ту же работу и за ее пределы не выходят. Конечно, такие страны, где живут такие люди убогие, конечно, они будут расти медленно». Это первая часть истории. «Дальше, - говорит,- у меня с правой стороны этой полки стоят публикации, посвященные тому, почему в восьмидесятые- девяностые годы страны Юго-Восточной Азии растут быстро. И ответ там совершенно однозначный: ну конечно, у них же конфуцианские ценности. Они же так любят своих богов- это значит, они понимают свою ответственность за то, что они делают. Они подчиняются старшим- это значит, что у них вот такая дисциплина высокая. Они столетиями делают одно и то же- это значит, что они достигли мастерства в своей профессии. Конечно, такие страны будут расти быстро». Как показывает нам опыт марксизма и фрейдизма, если есть теория- с помощью одного и того же фактора объясняет и событие, и его противоположность, то такая теория не относится к научным концепциям. Это религия, видение мира, но точно не наука. Поэтому, если вы находите какие-то институциональные переменные, которые с вашими социокультурными переменными связаны и дальше вы можете работать с институтами, то вы можете тестировать какие-то гипотезы, доказывать — так влияние идет или не такт. Если вы просто хотите на уровне слов в целом — это уже литература, а не наука. Есть такая история у нас, у экономистов, был такой нобелевский лауреат по экономике Джордж Стиглер. Его как-то спросили: «Вот несправедливо- у вас, у экономистов, есть Нобелевская премия, а у историков, социологов, психологов, политологов нет. Почему?» На что Стиглер сказал: «Как нет? У них есть Нобелевская премия — по литературе».
И третье, значит, показано, что вопрос определения экономической политики невозможно анализировать вне связи с институтами политического рынка. То есть, кто предъявляет спрос на экономическую политику и кто в ответ эту экономическую политику формулирует. Если у вас есть конкурентные институты — это одно. Если у вас неконкурентные институты- это другое. Если у вас конкурентные институты одной структуры, результаты будут одни. Если институты другой структуры, результаты будут другие. Одни и те же вызовы, но разные политические ограничения, разные политические интересы и разные возможности для разных авторов участвовать в принятии решений. Вызовы для экономики одни и те же. Делать нужно то же самое во всех странах, но в зависимости от того, как у вас организован политический процесс, решения будут очень разные. Соответственно, одни из них будут выгодны для экономического роста, другие будут выгодны для тех, кто решения принимает, для тех, кто решения лоббирует, а экономический рост будет, может быть, отрицательным. Соответственно, смотрим, анализируем и делаем выводы.
Вот это три такие важные куска, которые с точки зрения теоретического концептуального осмысления надо понимать как результат работы последних десятилетий.
Как вот это все преломляется к тому, что сейчас идет перед мировой экономикой?Вот что из всего вот этого на самом деле самое главное? Ну, условно говоря, а что осталось? Ресурсно-технологические факторы, институциональные факторы, к которым мы привязываем социокультурные, социальные институты либо привязываем факторы экономической политики. Фактически, где-то с начала девяностых годов, был очень сильный уклон в анализе процессов развития, в анализе на роль институциональных факторов. Почему? Потому что постсоветские трансформации, потому что страны с развивающимися рынками, потому что достаточно мощные вещи, связанные с трансформацией системы регулирования мировой экономики. Прелесть институтов в чем, если у вас плохие институты и много ресурсов, то вы можете обеспечить высокие темпы роста без всякого приращения ресурсов, просто улучшите институты, и это позволит вам лучше использовать то, что у вас есть. Классика жанра- это реформы в Китае. Как только там начали реформы в сельскохозяйственном секторе, сразу выяснилось, что из сельского хозяйства в промышленность потек просто поток рабочей силы. Как только поток рабочей силы потек, выяснилось, что, вообще-то, стоимость рабочей силы очень низкая, и отдача от единицы капиталовложений существенно выше, чем в сопредельных странах. Начали приходить иностранные инвестиции, институты плюс экономическая политика обеспечивали стимул для привлечения иностранных инвестиций, привлечения прямых иностранных инвестиций вместе с инвестициями, то есть с капиталом, привлекла технологии- все это вызвало замечательный коктейль, который на протяжении почти трех десятилетий обеспечивал Китаю рекордно высокие темпы роста. Дальше там возникло за счет притока инвестиций, за счет доходов от экспорта возникли ресурсы, которые можно реинвестировать, в результате с теми ресурсами, которые были, были созданы предпосылки за счет институциональных преобразований и преобразований в экономической политике, были созданы предпосылки для колоссального — причем, самоподдерживающегося- роста на протяжении трех десятилетий. Что, мягко говоря, не тривиальное достижение. Точно так же, когда смотрели на трансформацию постсоциалистических стран: есть страны, которые присоединились к ЕС, взяли европейские институты- это там Центральная, Восточная Европа. Есть страны, которые не взяли европейские институты, а взращивали бабу ягу в своем коллективе. Сами придумывали какие-то институты, в интересах тех, кто это все придумывал. Классика жанра- это страны СНГ. Дальше там куча исследований, потом сопоставление одной группы стран с другой группой стран. Переменный фактор, влияющий на развитие, результаты. И мы говорим, да, действительно, оказывается, что страны, которые, условно говоря, пошли по пути усиленного импорта институтов, оказались существенно более эффективными, чем остальные страны. Вот роль институциональных факторов.
Сейчас то, что мы наблюдаем после кризиса, показывает, что баланс опять сдвигается в пользу ресурсно-технологических факторов, которые, строго говоря, всегда считались самыми важными. И только вот где-то с девяностых- двухтысячных годов считали, что институты могут обеспечить более высокие результаты, то есть вот институциональные факторы чуть-чуть затмили ресурсно- технологические, сейчас ресурсно-технологические выползают на первый план опять. Очень любопытный вывод, поскольку для меня он был не очень приятным, мне интереснее другое изучать, вдруг оказывается, что мне было бы интереснее изучать, оказывается не совсем главным. Поскольку эксперимент в данном случае был чистый, то, что оказалось работало против моих интересов- я пытался фальсифицировать эту гипотезу достаточно интенсивно- должен сознаться- у меня не получилось. Я в конце концов пришел к выводу, что да, действительно, вот это правда, так происходит. Опять, если кто-то докажет, что это не так,- это будет очень здорово, я ему скажу -спасибо, вот я не смог. Почему выясняется, что роль ресурсно- технологических факторов она опять растет? Посмотрите, с чем связаны ключевые вызовы для мировой экономики. Первый вызов- это долгосрочный вызов, с ним ничего нельзя сделать- это изменение демографической ситуации. В развитых странах население стареет, в развивающихся странах приток молодой рабочей силы сокращается, рождаемость падает. Второе- это рост конкуренции за сырьевые ресурсы. Что это такое? Это не фантазии, абсолютно гиперболизированные- о том, что вот, когда-то у нас кончится вся нефть, мы выкачаем ее и не будет нефти, мы будем там мучиться без нее. До сих пор эта феерия, до си пор ссылаются на Римский клуб, что вот они там чего-то доказали- ничего не доказали! Если говорить о доктрине исчерпания ресурсов, то эта доктрина, если посмотреть дискуссии среди геологов США с конца XIX века, геологи США- поскольку в США геология, коммерческая геология, была самая развитая в силу исторических причин развития горнодобывающей промышленности- там в Штатах с конца XIX века геологи американские вечно придумывали, что еще кончится через ближайшие двадцать- тридцать лет. То железная руда, то уголь, то какие-то руды металлов. -Ну как же, вот запасов всего столько, а каждый год добывается всего столько. Это значит, что через десять лет железной руды в мире не будет. Каждый раз выясняется, что руда есть, что даже те запасы, что раньше были коммерчески неэффективными вдруг стали использоваться эффективно, придумывают еще какие-то запасы. Так до бесконечности. Вот сейчас нефти и газа- по самым скромным подсчетам- на сто- сто пятьдесят лет мировой экономике хватит вот так вот. Там, условно говоря, если мы хотим думать о том, что будет на периоде жизни нас, наших детей и внуков, можно сказать, что всем нефти хватит. Давайте думать о чем-то умном. Да, во-первых, ресурсы новые разрабатывают, во вторых, отказываются от тех технологий, которые используют некоторые ресурсы. В начале XIX века в Англии был опубликован прогноз, что при достигнутых темпах роста транспорта, к началу XX века все дома Лондона по второй этаж будут завалены чем? Навозом. Ну и где же? Придумали новую технологию, выясняется, что те ресурсы, на которые - где взять столько овса, хватит ли территории земного шара для того, чтобы еще можно выращивать овес... в Австралии... нет не растет, а где? Да не нужно выращивать овес- нет лошадей, и никто их не использует.
И третья- это глобальный дисбаланс в распределении капитала. Эта вещь, она не совсем... то есть вот первые две это точно- ресурсные и технологические, вторая- это ресурсные, поскольку капитал, и институционально- политико-экономическая, потому что, чтобы к вам пришел капитал, должны быть хорошие институты, и вы должны проводить актуальную экономическую политику. Здесь же вещи совершенно очевидные. Почему институты, почему политика? Ну вот, предположим, мы хотим, чтобы в Россию пришел капитал- ну, предположим, сейчас в условиях санкций смешно говорить, но вот до последнего времени у нас разрабатывалась концепция международного финансового центра в Москве. Хороший аргумент. Для чего вообще финансовые центры в мировой экономике раскиданы по земному шару? Почему они в одном месте не концентрируются? Часовые пояса. Если часовые пояса- это ключевой мотив размещения филиалов крупнейших финансовых структур по всему миру, что это значит с точки зрения оптимизации такого рода стратегии финансовых агентов? Сколько в кусте часовых поясов должно быть финансовых центров? Один. А зачем больше-то? Есть агломерационная экономика, есть эффект масштаба, не в каждом, конечно, часовом поясе, но один там на три- четыре. Нормально. А дальше вспоминаем, что еще кроме Москвы находится в нашем часовом поясе из крупных городов?
Лондон, Дубай
Сергей АФОНЦЕВ
Лондон точно не в нашем часовом поясе находится. Дубай! Ровно в нашем часовом поясе. Является ли Дубай международным финансовым центром? Является. Боливар не вынесет двоих. С кем вы решили тягаться? Во-первых, это английское право, это к вопросу о...Во- вторых, это развитые инфраструктуры и настолько благоприятной экономической политикой. А что вы можете предложить, деофшоризацию? -А ну, быстро приходите в Москву, а то убьем! Да, это большой стимул! Это к тому, что есть объективные вещи, которые, если о них подумать, то мозг структурируется хорошо, если не думать, то можно придумать фантазии, какие угодно. Писать проекты там, только результат будет печальный.
Что это все значит? Вот те факторы, которые я перечислил? Во-первых, если у нас численность рабочей силы в развивающихся странах будет расти медленнее, чем раньше, что это значит? А в развитых странах наоборот будут проблемы с дешевой рабочей силой? Это значит, что в развитых странах будет замещение труда капиталом, а в развивающихся странах будет что? Рост стоимости рабочей силы. Значит, что дешевая рабочая сила как конкурентное преимущество мировой экономики будет резко терять свои позиции. Что это значит с точки зрения стратегии ускоренного экономического развития развивающихся стран? Что это значит? Это значит, что опыт Китая, Вьетнама, тем более Тайваня, Гонконга в ближайшее время повторить будет очень сложно, если вообще возможно. Да, есть страны, у которых много рабочей силы, - страны Африки, например. Но, во-первых, труд будет дороже, а во-вторых, в развитых странах будут технологии, которые его замещают. Это значит, что за счет маневра рабочей силы из аграрного сектора в индустриальный, там страны Африки, они, конечно , могут ускорить темпы экономического роста, но повторить подвиг Китая они уже не смогут.
Второе: в развитых странах четкое перемещение конкурентных преимуществ рабочей силы, собственно говоря, оно достаточно давно уже шло, оно просто приобретет обвальный характер. Это преимущество человеческого капитала. Если вы посмотрите на- сейчас модные дискуссии реиндустриализации- это - вот, давайте опять промышленность... Смотрим реиндустриализированную страну Германию. Что представляет собой рабочая сила в Германии? Это реальная рабочая сила, квалификация которой на порядок выше. Квалификация неквалифицированной, наименее квалифицированной рабочей силы в Германии на порядок выше, чем квалификация аналогичной рабочей силы в странах с развивающейся экономикой. Когда нам сейчас говорят- вот у нас нехватка рабочей силы, а вот, помните, были ПТУ, надо вот восстановить систему. ПТУ создавались в тридцатые годы, для нужд индустриализации советской промышленности, под другие технологии, под трудоемкие технологии, связанные с освоением крайне дорогой и редкой техники, а уже к семидесятым годам система ПТУ дискредитировала себя не только содержательно, но и морально. - Будешь плохо учиться, как дебил пойдешь в ПТУ. Чему учат в ПТУ? Алкоголизму! Когда звучат предложения, давайте все это восстановим, профессионально я могу объяснять, почему это не правильно, но вот чисто эмоционально- слушайте, ребята, вы на какой планете живете, в каком году вы живете? Вы понимаете, что вот вы бы отдали своих детей в ПТУ? Нет. А вот немцы отдали бы в техническую школу. Почему? Сейчас говорят, а что мы потеряли? Когда начинаешь встречаться там с экспертом, - а как у вас образование такое построено, а как вот такое? - А-а! Вот же оно, как надо делать! Поэтому, когда говорят- да ладно, не будем вести переговоры, это значит, не услышим, как делают те, у кого это получилось. И будем опять выдумывать, списывать с того, что было там в Советском Союзе- как вот сделать так, чтобы они работали, а зарплату не просили? Ну пусть у них будет Орден героя труда.
Ресурсы. С ресурсами надо понимать следующее, что точно так же, как с трудовыми ресурсами, природные ресурсы управляются соотношением сравнительных цен. Если у вас растет редкость чего-то одного, это значит, что растет его цена, и растут стимулы к тому, чтобы его заместить чем-то другим. Либо другим ресурсом, либо другой технологией, допустим ресурсосберегающей. Соответственно, когда мы говорим, что какой-то ресурс- вот такой большой на него спрос, он так подорожал. Он вечно будет дорожать? Скорее всего нет, потому что просто придумают субституты или придумают, как этот ресурс добывать из тех месторождений, запасов, которые раньше были коммерчески неэффективными. Сланцевый газ- классический пример. Понимаете, феерическая штука в чем? Можно говорить о том, что в период с 2005- по 2008 цены на энергоносители мировые были неравновесно завышены по целому ряду факторов, в том числе начинающийся кризис на финансовых рынках США, когда инвесторы просто вытаскивали деньги из акций и вкладывали в товары. Просто покупали фьючерсные контракты на нефть. Цены на нефть- ух, на металл- ух, на зерно- ух, потом они упали. Но за тот период, пока они росли, возникли стимулы для чего? Для разработки тех месторождений, которые раньше либо были нерентабельные, либо для них не было технологий. Почему технологии сланцевого газа были разработаны в США?
Залежи.
А залежи есть и в Европе, вот столько!
Альтернативы нет
Сергей АФОНЦЕВ
Нет, альтернативы сколько угодно!В США там нефти и газа! У них до последнего времени вообще законсервированы были скважины нефтяные в США. Была политика правительства ориентировать национальные компании на работу за рубежом. Вот национальный запас это как бы на будущее, когда-нибудь.
Ресурсов больше
Сергей АФОНЦЕВ
Нет, почему, точно так же больше, они за рубежом работали.
Бизнес
А почему бизнесу нужно, почему европейскому бизнесу не нужно?
В Штатах феерическая структура компаний, которые оперируют в нефте-газовом секторе. Есть компании -собственники, а есть компании- операторы. Компании-операторы, они могут не владеть никаким месторождением, их по контракту нанимают для того, чтобы заниматься добычей. Наши там работают со «Шлюмберже»- что такое «Шлюмберже» , откуда эта компания? Где у нее месторождения? Нет у нее месторождений. Это компания- оператор. На рынке компаний-операторов безумная конкуренция. Что это значит? Каждая компания -оператор думает- так, а где бы я еще могла откусить кусок рынка? Вот здесь нет, вот здесь нет, вот здесь нет, вот здесь таких же как я как собак. Значит, кто получает преимущество? Кто придумывает способы разработки тех месторождений, которые еще никто не разрабатывал. Почему придумывают? Потому что конкуренция высокая. Яне говорю про Россию. Почему в Европе того же самого нет? Нет в Европе разделения в таких масштабах, и нет в Европе конкуренции между компаниями-операторами. В Европе тоже- одна страна- одна компания. Франция- «Тоталь», Норвегия «Статойл», а в Штатах операторов много. И каждый хочет деньги заработать. Вот они и заработали. И вот к вопросу- рынки так организованы, институты рыночной конкуренции в Штатах вот такие, поэтому там технологии получили, а в Европе нет. Соответственно, пока были высокие цены- проинвестировали, начали добычу. Где самые высокие издержки? На начальных этапах. Начальный этап прошли на высоких ценах, сейчас цены упали. Все говорят- вот, сейчас будут закрываться скважины. Да, но они будут не закрываться, а консервироваться. Скважины законсервировались. Что это значит? Предложение упало, цены опять отросли- скважины открылись. Скважины сланцевого газа, ну и сланцевой нефти в перспективе, чем они хороши? Когда у вас просто фонтан идет, вы его как-то заткнуть должны, а он там обратно выбьет. Ну там, в зависимости от давления, технологии разные. А сланцевые технологии — это что такое? Вы не делаете гидроразрыв- у вас нет нефти. Вам не выгодно? Просто все оставили в покое и травкой поросло. Цены выросли- вы приходите, закачиваете химикаты, разрываете пласт, под давлением это все выкачиваете- все замечательно. Опять расконсервировали, опять добываете. Поэтому вошли в эту отрасль, дальше вслед за колебаниями цен будут колебаться объемы предложений. Новая реальность. Так, как было до этого, уже не будут.
Соответственно, в ресурсной сфере что интересно, на что обращают внимание? Во-первых, если у вас нет физических ограничений ресурсов, что вам нужно делать с вашими ресурсами? Растить их производительность. В принципе, при данном количестве трудовых ресурсов- все говорят -вот там, а что будет, если не будет притока иммигрантов, наверное, там все мы умрем? Почему? Япония, может быть, не очень показательный пример в силу разных причин, но посмотрите, как у них там замещение труда капиталом. В Китае работают тысячи человек в цеху, в Европе работают десять- пятнадцать, в Японии два. Производят все то же самое. Причем понять сопоставимость издержек, ну просто потому, что в одной стране дорогой капитал, но дешевая рабочая сила, в другой наоборот. Ну и все, по соотношению цена — качество продукция оказывается сопоставимой. Причем, если у вас высокотехнологичные капиталоемкие отрасли, то, наверное, вы и по качеству будете еще занимать другую нишу, и замечательно, вы будете получать деньги и радоваться. По инвестициям то же самое. Как бы говорят — вот, у нас не хватает инвестиций, надо еще! А куда вы хотите инвестировать? Какая отдача будет от этих инвестиций, она вообще будет? Если не будет отдачи, ну да, вот вы можете радоваться, что выделили деньги на инвестиции, купили там оборудование, металл, не знаю, что купили. Там наняли рабочую силу- таджики построили дорогу там, порт, его смыло- опять построили. Хорошо, но это чисто мотив спроса, просто на эти деньги покупаете что-то, с таким же успехом вы могли бы в топку кидать. Тот, у кого вы купили- он счастливый, довольный, а вы? Ну не окупятся ваши инвестиции, значит не окупятся. Помимо того, что вы создаете эффект спроса, инвестиции должны генерировать отдачу, прибыль. Если у вас не будет прибыли, ну а что вы хотели, может какие-то социальные эффекты вы хотели сделать, ну здорово, если они действительно есть. А если нет, зачем вам растить объемы инвестиций- вам нужно растить эффективность этих инвестиций.
По производительности труда, сложно считать совокупную производительность факторов, можно кучу оговорок делать, - вот вам прогноз наш до двадцатого года (схема на экране) Вот производительность труда- смотрите на Китай. Есть куда расти? Мягко говоря, да. На Индию посмотрите. - Индия такой гигант, там вот она скоро всех сделает, вот там, значит, это... Четыре процента от производительности труда в экономике США. Зато смотрите, темпы роста там по Китаю и по России. Вот в рыночных ценах там смотрим: с 2000- по 2010, какой был прирост, дальше смотрим относительный прирост к двадцатому году. Ну, в принципе, с десятого нормально, а с тринадцатого уже как-то так хочется больше. Вот задачка. Хотим быть богатым- давайте напрягаться.
Второе. Решоринг инвестиций- это феерическая вещь, которая сейчас чуть- чуть на фоне отскока вниз цен на энергоносители затормозилась, не факт, что надолго. Выясняется, что переносили-переносили производство в страны с дешевой рабочей силой и кончили переносить. Почему? Потому что у самих издержки производства национальной экономики в Штатах падают, а в тех странах, куда переносили, растут. Из-за чего растут? Цена труда растет. А из-за чего падают? Много причин, в том числе пресловутая сланцевая революция. Вот на пике сланцевой революции было бы просто очень четко сказано, что энергетические факторы, энергетическая составляющая издержек, стала очень мощным стимулом для того, чтобы думать о том, чтобы возвращать иностранные инвестиции. Плюс качество рабочей силы, плюс технологические факторы- замечательно! А что это значит? Это значит ровно то, о чем я говорил: те, кто хочет выезжать на дешевой рабочей силе, мягко говоря, у них это уже так не получится.
Почему в Европейском Союзе такого решоринга нет и , наверное, не будет? Понимаете, экономика- это проотносительные цены- мы все время сопоставляем что-то с чем-то. Если мы говорим о том, как идет структура издержек в американской экономике, то мы говорим, что относительно развивающихся стран в американской экономике структура издержек имеет позитивную динамику. Почему? В развивающихся становится хуже- в Штатах становится лучше. В Штатах становится дешевле из-за энергоносителей - в развивающихся становится хуже из-за растущей стоимости рабочей силы. Что в Европе? В Европе тоже растет стоимость рабочей силы в расчете на единицу производительности, там такая есть хитрая функция UNIT LABOUR COST не буду объяснять, что это такое, условно говоря это то, сколько стоит время, сопоставимое время людей, употребляемое на то, чтобы сделать одинаковую работу. То есть, может быть у тебя зарплата за неделю в три раза ниже, но за эту неделю ты сделаешь в шесть раз меньше, чем твой заграничный коллега. Это значит, твоя UNIT LABOUR COST в два раза больше. Зарплата в абсолютных выражениях низкая, и все будут говорить- вот, смотрите в этой стране такая дешевая рабочая сила, ну как бы за штуку там, за голову, за человеко-неделю, а за UNIT OF LABOUR у вас издержки будут больше. Дешевая сила в бедной стране с низкой абсолютно зарплатой будет выше, чем в развитой стране с квалифицированным трудом и высокой зарплатой.
Ну и вот, «Зеленая экономика». Есть разные прогнозы, есть вот этот вот феерический прогноз о том - вот миллиарды, триллионы, кренделя небесные. Даже если мы все это разделим на четыре, прирост реального ВВП за счет этого фактора будет не 16, а 4 %. Вообще, это очень много. Если даже там, применительно к подлости, то все равно очень много денег. Поэтому, скорее всего, это будет работать несмотря на всю идеологизацию, политизацию и так далее.
Я подхожу к концу, я не буду вас терзать дальше какими-то вещами. На последнее, что я скажу, где-то минут пять мне нужно, это про глобальный дисбаланс. Очень тоже модно было говорить, что вот глобальные дисбалансы в мировой экономике, сеть страны, которые массированно вывозят капитал, есть страны, которые массировано ввозят капитал. Это неправильно, что они делают это в таких количествах: кто-то становится должником, кто-то накапливает чрезмерные объемы активов, это негативно влияет на валютные курсы, негативно влияет на потоки горячих денег, давайте что-то делать, а , может быть, надо обложить потоки капиталов налогом. Помните, там носились с этим налогом Тобина, как с писаной торбой. Да, дисбалансы большие. Но действительно ли мы можем говорить о том, что это зло? На сегодняшний день консенсус такой, что да, конечно, когда дисбалансы слишком большие, - это риски, но сами по себе дисбалансы- это нормальное, оно всегда было, всегда из развитых в развивающиеся страны капитал шел. Сейчас оказывается, что еще и из развивающихся стран тоже капитал идет за границу. Хорошо это или плохо? Если дисбалансы какие-то убойные, то плохо, но давайте разбираться тогда, что такое убойный дисбаланс. Но, вообще с точки зрения мировой экономики, так всегда было, и никто не умер. Давайте смотреть, когда риски возникают критические, а когда нет. Почему это может быть хорошо, когда одни экспортируют, другие импортируют? Ну, во-первых, если в стране нет капитала, то она должна его взять откуда-то- занять, пригласить иностранных инвесторов. Если брать экономическую историю с середины XIX века, так было всегда, и приток капитала был одним из важнейших условий роста для тех стран, которые хотели ускоренно развиваться. Чтобы сильно привлекать, нужно, чтобы у каких-то стран этого капитала было много. Правильно? Значит, дисбаланс- не такая и плохая вещь. Пусть эти страны накапливают профицит по- ну, не буду опять умное говорить- пусть у них будет устойчивое превышение экспорта над импортом, тогда у них будет много денег за счет превышения , которое они могут инвестировать в других странах. Другие страны будут расти быстро. Здорово! Следующее, если вы не инвестируете, а просто тратите на импорт тоже хорошо, это значит, что вы покупаете, США покупает у Китая товары, Китай развивается. Цель тысячелетия ООН по снижению бедности достигли за счет того, что в Китае снизилась радикально доля абсолютно бедных. Плохо это? Наверное, хорошо. Люди перестали жрать кузнечиков, всякую гадость такую. Качество питания повысилось, медицинского обеспечения, детская смертность снизилась. Это плохо? По-моему, хорошо.
Структура дисбалансов. Если у вас там действительно дисбаланс по горячим деньгам, которые сегодня пришли- завтра ушли, не факт, что это плохо, - это риски, а если это прямые иностранные инвестиции, то это приток не только капитала долгосрочного, но и технологий. Это же хорошо. Нужно смотреть, где там у вас конкретно дисбалансы, а где не дисбалансы. Ну тут какие-то умные слова... Что произошло на самом деле с глобальными дисбалансами? Если брать по- хорошему, то дисбалансы по, условно говоря, по счету текущих операций, главный его компонент- торговый баланс- то, что каждый год у вас там превышение экспорта чего-то: товаров, услуг над импортом. Вот эти дисбалансы, масштаб этого превышения или, соответственно, для дефицитных стран масштаб дефицитов, он сократился на два процентных пункта в течение кризиса. Что, в общем, достаточно много. Но это превышение осталось положительным. Что это значит с точки зрения накопленных дисбалансов? То есть к тем дисбалансам, которые были, вы продолжаете добавлять каждый год нечто, хотя и меньше, чем раньше. Что это значит с сточки зрения накопленных дисбалансов? Они, заразы, все равно растут. Вы каждый год к ним чего-то добавляете, но, конечно, вы добавляете поменьше. Не 5,6, а 3,6 %, но каждый год плюс 3,6 в среднем, ну вот, как бы они растут. Умрем ли мы все из-за этого? Есть просто жанр экспертов- вот помните мультфильм «Ледниковый период»- там вот этот безумный ленивец, который истеричным голосом все время орал какой-то бред и в критические ситуации он обычно орал: «А! Мы все умрем!»- у нас есть эксперты, которые каждые два месяца издают примерно такой же крик души, ну или что там у них вместо этого. Соответственно, можно ли говорить о том, что это как-то вот совсем опасно для мировой экономики. Вот опять-таки мы прогнозировали дисбаланс по счету текущих операций на девятый- тринадцатый и пятнадцатый- двадцатый год, в моей статье в «Вопросах экономики» опубликован, поэтому можете посмотреть. Что это такое? Во-первых, никаких там нарастаний в посткризисный период, катастрофических дисбалансов не будет. Во-вторых, вот вторая интересная штука, которая из этого следует, - возникает вопрос, а собственно говоря, какие страны у нас будут донорами капитала на мировом рынке? Ну, условно говоря, кроме экономически развитых стран, у нас, на самом деле, главные-то доноры будут сконцентрированы в развивающихся странах Азии и Китая и в ключевых нефтеэкспортерах. Когда мы думаем, где бы взять деньги на развитие российской экономики, с учетом того, что ни ЕС, ни США нам денег не дадут до двадцатого года. Вот куда мы пойдем? Вот источники, если брать чисто как макроэкономический итог, то либо это Восточная Азия, либо это нефтеэкспортеры. Это вот в процентах ВВП соответствующих стран, понятно, что там масштабы абсолютные будут разные, в процентном отношении близко. Можем мы выходить на страны развивающейся Азии? Ну, наверное, можно, но это очень сложно. С Китайцами говоришь- там вот чего там, вы размещаетесь... я говорю, вы знаете, у нас если брать первичное размещение акций, то есть у нас есть только два размещения за пределами ЕС и США, и это два в Гонконге. -А вот выходите на Шанхай, я говорю- так, ребята, вы подумали, что вы сказали? То есть на Шанхай- а) это Китайское законодательство, а не британское, которое в Гонконге, так вот, к вопросу о.., а во-вторых, это китайский язык. В Гонконге все на английском. Значит, умеем мы это делать? Нет, ребята , не умеем. С нефтяными монархиями умеем работать? Нет, не умеем. Хотите искать субституты ЕС и США, учитесь все это делать. Сколько вам нужно лет пять, семь, восемь? Ну как бы вот. Если понимаете, что вы не сможете это сделать, тогда делайте выводы уже не в экономической сфере, а в какой-то другой. Экономическое развитие- это то, что- ну как бы без него можно обойтись, но как это- «доктор, я жить буду- ну жить -то вы будете, а смысл?» Вот как-то не хочется жить так, чтобы не было смысла. Ну и, соответственно, смыслы какие? Размер дисбаланса по активам, он, конечно увеличится, но увеличится не так, чтобы критично. С точки зрения масштабов он укладывается в тенденцию, которая с XIX века жива, тут нет каких-то выхлопов куда-то там. Все это укладывается в норму. По прямым иностранным инвестициям тенденция увеличивается, развивающиеся страны, с одной стороны, после кризиса начинают опять привлекать больший капитал, с другой стороны, оказывается, что развивающиеся страны еще и экспортируют капитал. На самом деле, у нас выравниваются позиции развитых и развивающихся стран, что в принципе хорошо. Где риски? Опять же со странами, которые накапливают этих дефицитов достаточно много, с точки зрения рисков дефолта, да, это страны ЕС, да, это, может быть, какие-то страны, да но вот сейчас начали активно обсуждать тему, дефолта, допустим, Украины, на что это повлияет, какие масштабы? Конечно, очень хочется показать, что это важно, круто, что, товарищи европейцы, чего-то делайте... Ну это большая страна, много денег, дефолт, большой, крупный долг, но с точки зрения мировой экономики- это слону дробина. Вот если там в ЕС повторится, если в Штатах что-то выстрелит, если в Японии — в Японии, там вообще с демографической пирамидой все очень плохо, смысл какой: молодые копят, старики тратят. Сейчас в Японии выходят на пенсию все те, которые копили, а молодежи нет и накоплений нет, плюс общество потребления - это совсем другие потребительские и накопительные образцы поведения. Что там будет дальше, как они будут выплачивать тот колоссальный долг, который там у них 200% ВВП — большая задача, пока такого четкого прогноза нет. Если вот в этих местах не шарахнет, в принципе, те цифры, которые были показаны там- 15,18,20%, они абсолютно подъемные для мировой экономики, никаких рисков нет. Соответственно, если мы посмотрим этот прогноз по дисбалансам и риски, которые там есть и сопоставим с тем, что мы прогнозировали для ресурсной сферы, какие возможности там открываются, что мы видим- мы видим, что мировая экономика вполне может на этом основании замечательно расти, как минимум до двадцатого года. Там есть прогнозы на двадцать пятый, тридцатый, но я это не беру, потому что у таких долгосрочных прогнозов цель другая. А вот с точки зрения того, как модель роста, которая сформировалась у нас после кризиса, будет функционировать, ну, в общем, она имеет хорошие перспективы функционировать, как минимум, до двадцатого года.
Это то, что я хотел вам сказать. Спасибо!
Скажите, пожалуйста, а как вы относитесь к популярной нынче идее импортозамещения, которая у нас очень сильно витает и каковы его перспективы в условиях некой идеальной экономической политики и той экономической политики, которая у нас сейчас проводится? Спасибо.
Сергей АФОНЦЕВ
Очень хороший вопрос. У нас есть расчеты по этому поводу, но только, чтобы этот вопрос конкретно осветить, нужно еще полчаса времени. Логика такая, что, условно говоря, когда можно быстро получить эффект импортозамещения? Когда у вас резко падает импорт и при этом есть большие незагруженные мощности и неиспользуемая рабочая сила. Вы просто можете бросить больше ресурсов на... это то, что у нас было в девяносто восьмом и в девяносто девятом году. Сейчас параллели эти перепроводятся. Что еще нужно для того, чтобы у вас прирост импортозамещения был там не в течение полугода, года- двух лет, а устойчивый прирост импортозамещения, помимо вот этих факторов? У вас должны быть средства для инвестиций. Вы должны деньги забубухать в расширение производства, даже на основе существующих мощностей и привлекаемой рабочей силы незагруженной, вам все равно нужно больше закупать сырья и комплектующих. Если у вас планы развивать импортозамещение на будущее, вам нужно развивать мощности, вам нужно вкладываться в технологии. Если у вас на рынке нет денег для инвестиций, то у вас краткосрочный эффект импортозамещения будет, а среднесрочного не будет, потому что вы не сможете расширить производство. Если у вас нет денег даже для того, чтобы расширить производство на имеющихся мощностях, то тогда у вас не будет и краткосрочного эффекта. Сейчас в Российской экономике нет денег реально на расширение производства. Экономические субъекты не могут получить кредиты: либо столько денег нет, либо им предлагают на таких процентах- снижаем ключевую ставку, 12,5%, ну кто даст рентабельность на 12,5 %? Это из области фантастики. Даже свиноводы с птицеводами, которые заходили там еще — у них там рынок такой весь зарегулированный, что только им ложками в карман деньги не кладут- и то сейчас, где-то с ноября- декабря, они сказали- знаете, ребята, мы сильно подумаем. В августе у нас было введено эмбарго, где-то с августа- сентября пошла такая эйфория: мы хотим, давайте посмотрим, что и как, нам нужно вот столько денег, пойдемте. Кто-то еще успел проинвестировать за сентябрь- октябрь, опять- таки это пищевики были в основном, ну и чуть-чуть металлурги, потому что у металлургов ушла конкуренция с Украины и они перебросили мощности- они раньше экспортировали, сейчас на экспорт спрос упал, они эти мощности перебросили на импортозамещение вместо украинского металла. Вот они успели. А те, кто кроме пищевиков и металлургов- ноябрь- повышение процентных ставок, кредитный дефицит, все там рыпнулись смотреть, потом говорят, чтобы развивать импортозамещение, нам нужно вот столько-то денег. Мы не можем нигде привлечь, значит не будем развивать. А сейчас у нас риторика и эксперты, и политики многие живут так, как будто у нас ситуация такая же как в девяносто девятом году. Да не такая же. По загрузке мощностей, может быть, по загрузке рабочей силы- уже не такая, а по доступности капитала- помните девяносто девятый год- все, кому не лень заимствовали либо на внешнем рынке, либо, кто поменьше, заимствовали у российских банков, которые сами заимствовали на внешних рынках. Вот, конечно, пошло импортозамещение валом, конечно. А сейчас этого ничего нет. Предложений капитала нет, притока капитала нет, инвестиций нет и не будет -посмотрите на цифры спада инвестиций. Ну вот там неживые какие-то стратегии есть, что то по пищевке, что-то по металлам, кое-что там по машиностроению, но в целом по машиностроению, поскольку там одни покупают у других, если вы импортозаместили, но дорого и некачественно, то сами -то вы нарастили выпуск, а вот те, кто у вас это купил, вот они-то ничего нарастить не смогут. В остальных отраслях практически нет шансов.
У меня такой вопрос: если посмотреть различные страны, как у них наблюдается соотношение золотовалютных резервов и государственного долга, то можно заметить такую особенность: у развитых стран и у наиболее слабо развитых стран очень высокий государственный долг и небольшие золотовалютные резервы, а у среднеразвитых стран- относительно высокие золотовалютные резервы и сравнительно небольшой государственный долг. Чем это объясняется, и как такое возможно, потому что выглядит очень странно.
Смотрите, опять же, тут есть некоторые вещи фундаментальные. Есть такая штука- платежный баланс. Как знают все бухгалтеры, баланс должен сводиться в ноль. Если баланс в ноль не сводится, это значит, либо намухлевали, либо допустили ошибку. Значит, соответственно, есть три большие категории платежного баланса: платежный баланс по текущим операциям, ну, условно говоря, базовые его компоненты во всех странах — соотношение экспорта и импорта товаров и услуг. Там еще кое-какие вещи есть, но вот это самое главное. Дальше есть финансовый счет и счет операций с капиталом, условно говоря, там главный компонент- это разного рода инвестиции, и соответственно, балансирующая статья накопления иностранных резервов. Есть еще ошибки и пропуск, это как раз, если вы допустили ошибку в подсчетах, то вот балансирующая бывает. Если у вас есть страна с устойчивым превышением экспорта над импортом, что это значит? Это значит, что туда поступает больше валюты, чем она тратит по торговле. Чтобы баланс сводился в ноль, вы эту валюту должны куда-то деть. Правильно? Значит вы эту валюту можете либо экспортировать как капитал в другие страны, либо вы можете эту валюту продать Центральному банку, положить в золотовалютные резервы. И вот у вас будет приток, отток, приток по текущему счету, отток по счету операций с капиталом и накопление валютных резервов. Вот это будет ноль в целом. Соответственно, если у вас есть страна среднего уровня развития экспортоориентированная, это, скорее всего, будет страна, у которой будет превышение экспорта над импортом. Соответственно, она может эти деньги все экспортировать за рубеж, разместить там инвестиции, либо она может положить их в золотовалютные резервы,если она хочет управлять валютным курсом. Ну, предположим, приток иностранной валюты- это что значит? Это значит, что на внутреннем рынке с ценой национальной валюты происходит что? Она дорожает. Если вы не хотите, чтобы ваша национальная валюта дорожала, потому что это убьет вашу конкурентоспособность по экспорту, ваш Центральный банк может эту валюту скупать, чем занимался активно, допустим, Китайский Центральный банк. Соответственно, в зависимости от того, какие у вас приоритеты, страны у которой устойчивое превышение экспорта над импортом, могут либо накапливать золотовалютные резервы, либо экспортировать капитал, либо и то и другое. Кстати говоря про Россию- это феерическая вообще история. Говорили- вот мы накапливаем валюту непонятно зачем, мы крупнейший экспортер капитала в мире, один из крупнейших, а наша экономика там вот, значит, пузыри пускает, ухи просит, надо это все инвестировать! Значит, люди, учите матчасть. Читайте, что такое платежный баланс, смотрите на платежный баланс Российской Федерации, у которой устойчивое превышение экспорта над импортом, кстати говоря, знаете фишку российской экономики? У нее в периоды кризисов экспорт падает медленнее, чем импорт. Поэтому в периоды кризисов у нас в относительном выражении растет профицит платежного баланса. Соответственно, куда мы можем девать? Либо накапливать золотовалютный резерв - что это в российских условиях означает? Вот сейчас Центральный банк это начал делать- ему сразу -бух! Почему? Чтобы накапливать золотовалютные резервы он сейчас как бы отращивает те резервы, которые он в острую фазу кризиса спускал. Что для этого нужно? Нужно за рубли покупать доллары. Что это значит? Курс доллара будет расти. Устраивает нас это?.Ну, какое-то время, может быть, устраивает. А если перестанет устраивать, тогда надо ожидать, что у нас будет экспорт капитала из страны активный, соответственно, мы смотрим, там очень хитрая эмпирическая вещь- есть страны, у которых драйвером является состояние платежного баланса по текущим операциям, у каких-то по счету операций с капиталом. В некоторые страны притекает капитал и поэтому они должны притекшее отправлять за границу за счет того, что они больше импортируют, то есть у них драйвер от капитала. Есть страны нефтеэкспортеры, там экспортер промышленной продукции Германия та же самая- у них драйвер торговля. Они больше экспортируют, соответственно, они должны то, что они экспортировали, разбрасывать как экспорт капитала по всему миру. Вот эти соотношения между сравнительными позициями сальдо платежного баланса по текущим операциям, по счету операций с капиталом и финансовыми инструментами и золотовалютных резервов- это результат того, что платежный баланс- это баланс. И в зависимости от того, какой у вас драйвер со стороны торговли и со стороны притока или оттока капитала, у вас будет... то есть у вас есть некая входящая переменная, а дальше — две другие- вы ими управляете, чтобы сбалансировать. Вот как-то так.
