Сегодня у нас в гостях Наталья Борисовна Иванова литературный критик, публицист, заместитель главного редактора журнала «Знамя», и слово Наталье Борисовне. Я думаю, мы с Вами с пользой проведем эти полтора часа.
Здравствуйте все! Рада всех видеть. Уже здесь в Воронеже я поняла, что Новый год приближается, приближается Рождество. Потому, что в Москве до этого ни ноги, ни руки, ни голова не дошли. А здесь все готово к перемене года, и это замечательно. И я должна сказать, что когда кончается год, все подводят какие-то итоги, в том числе, конечно же, литературный календарь завершается, и подводятся литературные итоги. Это делается год от года все сложнее. Мы находимся в книжном магазине, но этот книжный магазин особенный, магазин-клуб, в который поступают книги с большим отбором. И я такие магазины очень люблю, в Москве есть такой магазин «Фаланстер», в Перми есть магазин «Пиотровский», в Москве открылся еще магазин «Циолковский», который находится где Политехнический музей. Это уже предварительный экспертный отбор происходит, потому что мы видим, что выпускается какое-то нечеловеческое невероятное количество книжной продукции. Мне трудно даже назвать это всегда книгами, потому что это книжная продукция, как правило, одноразового пользования, чаще всего. Это книжная продукция, которая распространяется по городам и весям нашей родины, путем отгруза на целые вагоны. Среди них есть, конечно, и другие книги, разнообразные книги. Но по количеству названий выпускаемой литературы, мы сейчас находимся на 3 месте в мире, после Соединенных Штатов и Германии. Это средняя температура по больнице получается, потому что те книги, с которых я начала — одноразовая литература, она выпускается колоссальными тиражами. А книги, которые нужны и важны – в том числе сидящим здесь – они выпускаются, как правило, небольшими тиражами. Поэтому количество названий как бы искупает это неравновесие между многотиражными книгами и малотиражными книгами. Но в этом огромном количестве названий очень трудно ориентироваться. И поверьте, что очень трудно ориентироваться не только читателям, но и профессиональным критикам, профессиональным обозревателям, литературным журналистам. И мы очень часто видим, что пропагандируются или усиленно продвигаются те книги, которые не всегда того заслуживают. И вот это перепроизводство книг приводит к тому, что большинство из изданного в этом году отлетает как шелуха. Отлетает и про это все забывают, несмотря на то, что какая-то книга продвигалась со страшной силой, про нее тоже забывают. И никто не вспомнит на следующий сезон, что эта книжечка была. А как Гоголь писал, у него есть замечательная заметка — он же был литературный критик — Гоголь написал лучшую рецензию, по-моему, на одну из книг он написал так — эта книжечка вышла, значит, где-то сидит и читатель ее. И поэтому хочется про эти книжечки так и сказать. Книжечка вышла, значит, и где-то сидит читатель ее. А на следующий сезон никто и не вспомнит. Таким образом, за год все, что прокручивается можно назвать в основном сезонная литература. И во многих книжных магазинах Москвы эта сезонная литература быстро меняется. Вот она уходит, потом приходит сезон 2014 года, потом 2015 года. И издатели уже нашли такой очень ловкий ход, они ставят в выходных данных — если вы посмотрите свежие книжки этого года — я уже вижу, что они поставили 2014 год. Для того чтобы обмануть нас, вас, журналистов литературных, чтобы было ясно, что этой книжечку немного раздвинуть ее границы. Нет, я ничего плохого не хочу сказать. Это факт, что они хотят раздвинуть границы сезона, чтобы книжка пожила немного побольше, чем календарный год. И эта сезонная литература, она разная и в нее попадает то, что можно назвать, квалифицировать как модная литература.
Модная литература — это литература, автор которой каждый год обязан, в кавычках, поставлять на книжный рынок новое произведение, которое также промышленными темпами будет продвигаться, для того, чтобы не только успели эту книгу купить, но и прочитать и подготовиться к следующему сезону, а издание соберет какую-то свою денежку. Вот такими модными писателями у нас уже несколько лет являются одни и те же, я думаю, вы их тоже знаете. Одноразовую литературу я Вам не называла, никаких имен. Мне как-то грешно их произносить вот в этом помещении. Что касается модной литературы, то она как раз, с одной стороны, состоит из тех имен, которых вы все знаете. Это, конечно же, Владимир Сорокин. Такое модное имя, которое каждый год выпускает по новому сочинению. Вот в последние годы это был «День опричника», потом «Сахарный Кремль», потом повесть «Метель». Теперь роман «Теллурия». Это Виктор Пелевин, который, несмотря на то, что может быть ему и не хочется писать новую книгу, но по договору с издательством «Эксмо», он просто обязан это поставлять. И каждый год выходит по новому роману Пелевина, этот роман как бы разогревается читателем тем, что объявляется что либо, кто-то там скачал случайно, или каким-то образом это попало в интернет. Это примерно как Алла Пугачева и Галкин, вот у них дети родились, и сегодня мы первые, которые покажем этих самых детей. Тоже самое и с модным писателем Пелевиным. Эти модные писатели отчасти не виноваты в своей судьбе, потому что они так крепко связали свою жизнь с издателями, им трудно эту связь каким-то образом оборвать, подвести издателя. Тогда в денежном отношении автор очень сильно пострадает. И вот отсюда идет, на мой взгляд, совсем нечеловеческий темп исполнения своих обязательств. Я думаю, вы знаете, что писатель Федор Михайлович Достоевский был вынужден один раз в своей жизни написать роман в течение одного месяца, по договору с издательством «Стиловский». Это было ужасно, это было безумно тяжело. В результате, он женился на Анне Григорьевне, которая оказалась самой лучшей женой писателя. Она была стенографисткой, этот роман записала, таким образом, он не попал издателю Стиловскому в цепи, потому что если бы он не выполнил за месяц этого договора, то он был бы обязан все, что он напишет в течение десятилетия издателю Стиловскому отдавать. Так, вот наши эти модные писатели — это жуткая коммерческая и человеческая тайна — этого договора никто из нас не видел, но мы знаем, что такие договора есть. Третий писатель из модных – которых я зову – это, конечно, Борис Акунин, который на самом деле Григорий Чхартишви́ли. Замечательный переводчик с японского, бывший мой коллега по журналу «Иностранная литература», лауреат премии нашего журнала «Знамя» как Чхартишви́ли. Никому не рассказывал, что он одновременно затаил в себе мечту самому стать писателем. Но писателем Акуниным стал. И это тоже писатель модный, писатель востребованный, писатель-проект, я бы сказала, потому что он не считает себя стопроцентным наследником великой русской литературы, скажем, золотого века или серебряного века. Книги он свои пишет, как создает определенный проект, и исполняет его. Так он, по крайней мере, много раз объяснял.
К модной литературе, в какой-то момент, относилась Татьяна Толстая, в тот момент, когда вышел ее роман «Кысь», до этого выходили ее рассказы, 17 рассказов, которые она написала, выходили ее эссе. Издавались небольшими книжечками, томиками такими славными. На самом деле, сейчас ее репутация очень сильно поддерживается телевизионным присутствием, но присутствует ли она в литературе, я вам скажу так, что, забегая немного вперед, что есть такая премия Ивана Петровича Белкина, которую я придумала и которой я автор и координатор. И вот только что сейчас, перед Новым Годом на премию выдвигают разнообразные сочинения, в том числе выдвинули и Татьяну Никитичну Толстую. Ее повесть, новую, которая была напечатана в этом году, в журнале «Сноб». Есть такой журнал, новый журнал, он уже существует несколько лет. «Сноб», у которого есть свои литературные номера. Выходят, как правило, два раза в год, и называются разными такими специальными названиями, которые подразумевают более долгое чтение. Например, снежный номер, выходит на декабрь-январь, чтобы человек мог купить в декабре — долгие зимние каникулы, и мог примерно прочитать девятнадцать или двадцать рассказов, больших рассказов или маленьких повестей, которые там помещены. Или номер, который называется «Все о Еве», это летний журнал, где рассказы о любви, тоже примерно 19-20 рассказов, целиком литературный номер, который можно взять с собой на пляж. Или номер, который так и назывался «Пляжный номер», или номер, который назывался «Красная стрела», подразумевая поезд «Москва-Питер», что это рассказ о том, что случилось на встречах в каких-то поездах с людьми случайно, или не случайно там повидавшимися. В общем, каждый раз это задумано. И вот там, в этом году, была напечатана повесть Татьяны Толстой, и я очень надеюсь, что она этой повестью оправдает свою репутацию. На первый план вышла репутация телеведущей и очень хочется вернуть Татьяну Никитичну в литературу. Это модные писатели. Существуют современные писатели, которых можно назвать народными писателями. Это у меня, конечно, условное обозначение. Народные писатели — это кто? Под народными писателями, условно, конечно, я рассматриваю писателей, которые пишут в стилистике обозначенной ими как новый реализм, новые реалисты, которые пишут о социальных проблемах, прямо, без всякой метафоричности, связанная с какими-то очень важными событиями современности, или ближней истории, написано достаточно ясным, четким, без синтаксических особых ухищрений. И, добавлю, без особого литературного мастерства, сказала бы я. Это такие писатели, как Захар Прилепин. Я думаю, что многие читали его роман «Санька». Между прочим, он тоже печатается в журнале «Сноб». Вот то, что я вам говорила — журнал «Сноб», тоже вместе с издательством «АСТ», возьмите на заметку, выпускает потом вот такие тома, связанные с тематическими литературными номерами. Был том «Все о моем отце», последний сейчас вышел том «Все о моем доме», и там, кстати, есть Татьяна Толстая, то ли эссе, то ли рассказ. Я Вам очень рекомендую, потому что это такие книги, в которых сочетается «фикшн» и «нон-фикшн». Книги, в которых сочетаются рассказы и очерки, воспоминания и назидания, портреты и автопортреты. Портрет моего дома или автопортрет меня в моем доме. Открывается, например, «Все о моем доме» рассказом внучки Пастернака о доме музея Пастернака, о быте гения внутри этого дома. Это очень интересные сборники и молодец журнал «Сноб», который мы воспитали, я считаю. Толстый литературный журнал, как: «Новый мир», «Знамя», «Октябрь», «Дружба народов», «Звезда». Мы подготовили хороших авторов. Мы их нашли, мы их воспитали, мы их обучили, они прошли через хорошие курсы редактуры. Потому что лучшие редактора работают у нас, не буду говорить, за какую зарплату, но работают несмотря ни на что, потому что это уже образ жизни. Хорошо, что мы воспитали, зато «Сноб» им платит лучше. Они каким-то образом оправдывают хотя бы для себя в жизни то, что они получали в качестве гонораров у нас. Тоже можете представить какие большие деньги, но, тем не менее, мы их постоянно выплачиваем всегда. Значит, я назвала Вам Захара Прилепина, назову Вам Романа Сенчина. Роман Сенчин — постоянный автор журнала «Знамя», «Новый мир» и «Дружба народов». Это вот такой новый реализм, который идет изнутри самого человека, его опыта, опыта его семьи, опыта его поколения, опыта его окружения. Если у Прилепина — это опыт, в том числе, и военный, армейский, потому что он был в составе ОМОНа, воевал в Чечне, у него такой серьезный мужской опыт. Он даже играет, наверное, в таком облике мачо, он бритый у нас. По-моему он был здесь, года два тому назад, во время Платоновского фестиваля, и выступал. Так. Что многие из вас его видели. Что касается романа Сенчина, то он существо более утонченное, чем Захар Прилепин. Но они все из одной компании, конечно, но тем не менее. Он из города Минусинск, и мы в журнале «Знамя» напечатали его первый роман, который назывался минус. И я считаю до сих пор, что это одна из лучших его книг. Он работал в театре Минусинска, причем там он был одним из рабочих сцены, осветителем — я не помню. И, во всяком случае, быт этого провинциального театра, через это быт всего этого города, быт достаточно темный, сложный, тяжелый. И это быт — это начало 90-х годов, когда город переживал не самое легкое время в экономическом отношении. Родители Сенчина уехали, жили в Кызыле. Кызыл, Тува, Минусинск — это все города, ауру которых вобрал Сенчин, и перенес с собой в Москву, потому что в Москве — прочтите его повесть «Лед под ногами» - это одна из недавних его московских повестей, которая, по-моему, вошла в книгу одноименного названия. Это такое письмо, серым по серому, даже черным по черному. Здесь сидят, в основном, молодые люди, не помнят такого названия — чернуха, которое было дано русской литературе начало 90-х годов, когда появились как раз Татьяна Толстая, Сергей Каледин. Сергей Каледин автор «Стройбата», «Смиренного кладбище», которые писали еще более страшные вещи — черные, чем пишут Прилепин и Сенчин. Писали правду не об историческом срезе нашей страны, которую писал Солженицын, которую писали разные писатели, но тем не менее делали такую исторический срез.
А эти, более молодые, другое поколение они писали как бы черные углы действительности
Очень тяжелый вызов для литературы сегодня существует, не со стороны одноразовой литературы, а со стороны читателя, который перестает читать. Ну, и другой, конечно, вызов для литературы очень большой — это вызов классике. Собственно, а кто сказал, что надо читать Прилепина, который пишет о Леонове. А почему не читать самого Леонова? И кто сказал, что надо читать романы Быкова? Вот такие! По-моему редкая птица долетала до середины, а не читать Пастернака «Доктора Живаго», о котором он написал такую же книгу? Кто сказал, что надо читать книжку о Платонове моего коллеги Алексей Николаевича Варламова? Кто сказал, что надо обязательно прочитать книгу Сергея Шаргунова, а не взять с полки «Окаянные дни» Бунина, «Темные аллеи», если так хочется почитать что-нибудь о взаимоотношениях между мужчиной и женщиной. Если хочется понять человека изнутри, то почему не прочитать «Жизнь Арсеньева», а не читать, на самом деле, Александра Кобакова по поводу того, что он думает о себе, и об окружающем мире. Это очень большой вызов, и как на него отвечает литература? Конечно, мне бы хотелось вам всем сказать, что качеством. Но я не могу сказать, что качество нашей жизни очень улучшилось, по сравнению, с качеством человека, живущего на своей земле в 19 веке. Качество того, что мы едим, нюхаем, чем мы дышим и так далее. Это современная жизнь, это современные писатели. Они стараются изобразить адекватную ту жизнь, в которой мы находимся. Мы задаем вопросы на которые, как правило, не получаем ответа. Мы задаем вопросы сами себе. Зачем живу, что делать, ну, и другие великие вопросы русской литературы. Ну, вот эти вопросы — зачем живу — можно, конечно, почитать и Евангелие, и надо читать Евангелие. Но на вопрос, зачем я живу, отвечает и смерть Ивана Ильича Толстого. На этот вопрос отвечает сегодняшняя повесть Романа Сенчина «Чего же ты хочешь?». Эта повесть напечатана сегодня в журнале «Дружба народов». Очень много о чем я вам говорю, уже издано. Свежие книги, если их нет, требуйте, чтобы их заказывали люди, которые здесь работают. «Чего же ты хочешь» Роман Сенчин написал, там присутствует я, т.е. Роман Сенчин, там присутствует его дочка, как младшая, так и старшая – реальные, присутствует Сергей Шаргунов, о котором я говорила, Прилепин тоже. Он пишет реальность, как один к одному. И вот на эти вопросы, отвечая как бы через свою семью, не боясь открыть дверь в свой дом, отвечает на вопросы, которые возникают у нас у всех. Например, зачем мы ходим на митинг или не ходим на митинги? Что мы там просим или не просим? Что мы там требуем. И вот этот там вопрос дочери, чего вы там хотите? На это вопрос отвечает современная литература. Для того, чтобы разобраться в этой самой литературе, что придумали разные умные и может, не очень умные люди. Придумали систему премий.
На грани 90-х годов оборвалась такая вещь, как русский литературоцентри
Назову Вам Людмилу Петрушевскую, ее лучшая вещь, по-моему, до сих пор — «Время ночь». Если, кто не читал, пожалуйста, прочтите. Это маленький роман, по-моему, совершенно гениальный. Входила Людмила Петрушевская со своим роман «Время ночь», входил Владимир Маканин — один из лучших писателей современности, который подтверждает свою репутацию до сих пор. Входила его повесть «Лаз». Если кто, тоже повесть «Лаз» не читал, пожалуйста, прочтите, не говоря уже о романах, которые он опубликовал на грани 2000-х, ближе к нам. 3 романа, о них я позже тоже скажу. Они все потом удостоились премии, но тогда не получил ни тот, ни другой, а тогда получил средний, молодой, никому неизвестный писатель Харитонов, которого зовут Марк. Но дальнейшими своими сочинениями, никак не подтвердивший свою репутацию Букерского лауреата. Он хороший писатель, но не более того. Для очень узкого круга, роман назывался «Сундучок Милашевича». И что же? На самом деле, анализируя эту ситуацию, мы поняли, что вокруг премии — это сейчас, наверное, смешно звучит, цифра 12,5 тысяч долларов, тогда это звучало совсем не смешно, квартиру можно было купить в Москве. Получаются жуткие интриги, эти деньги с одной стороны не так уж и решают жизнь, но страшные интриги внутри жюри по поводу этой повести. Значит, один тянет в одну сторону, другой в другую. Кто назначает членов жюри? Я тоже была членом жюри «Букера». Назначает Букеровский комитет. И, как правило, Букеровский комитет назначает людей очень разных, с мыслью об одном, чтобы они не сговорились. Они-то не сговариваются, но в результате их несговаривания получается всегда что-то среднее. Не получилось у Петрушевской, у которой были свои очень серьезные противники, а противниками я даже знаю, кто был — Андрей Донатович Синявский, а почему он был противник. А потому что, Людмила не дала ему опубликовать свой рассказ в журнале «Синтаксис», обещала, но не дала. Так, что он проголосовал против. Я вам только одну назвала интригу первого вручения, но тем не менее. Все время получаются какие-то сложности. И, в конце концов, если я назову все имена победителей, то Вы вряд ли поймете, как двигался литературный процесс. Но, если вы прочтете весь этот список, увидите по именам, эти 120 человек, то вы поймете, как двигалась литература. Потому, что в этой шестерке финалистов, как правило, попадают очень интересные вещи. Поэтому, обращайте внимание, дорогие читатели, на финалистов. Не обязательно на лауреатов, лауреат — не есть гарант победы. И когда я говорю о премиальных произведениях, то, конечно, я учитываю весь этот список. Но справедливость все же приходит, каким образом? Поскольку «Букеру» уже больше 20 лет, как только исполнилось 10 лет — придумали проголосовать «Букера Букеров». Как бы «Букера» 10-летия. И в первом десятилетии победил роман Георгия Владимова «Генерал и его армия». Роман совершенно замечательный и, абсолютно точно вошедший в эту лузу. А когда завершилось второе десятилетие, опять проголосовали и победил роман Александра Чудакова «Ложится мгла на старые ступени». Александра Чудакова тогда уже не было среди нас, он уже был покойным, как и Георгий Владимов был покойный к тому моменту, когда его роман был удостоен «Букера Букеров». Но, тем не менее, справедливость каким-то образом восторжествовала
Бывают случаи из случаев. Я же Вам говорила, что иногда ошибаются и те, которых можно назвать экспертами. В том числе и мы ошибаемся. Есть очень хороший писатель Андрей Дмитриев — современный прозаик, который сейчас живет в Киеве, основную жизнь прожил в городе Москве. Он представил нам свой роман в редакцию журнала «Знамя», который называется «Крестьянин и тинэйджер». Этот роман нам не показался ни по названия, ни по содержанию, мы отказались, правда, предложили ему некоторые вещи доработать. Он нам не принес доработанную вещь, принес в журнал «Октябрь», там его напечатали. И, о чудо, он был выдвинут на «Букер», даже получил «Букера». Хорошо мы выглядели на вручении премии «Букера», конечно. (смеется). Мы любим, Дмитриева, конечно, но произошло все совсем другим образом, не так, как мы предполагали. Это не изменило мое отношение к этому роману, который я считаю, слабым. Хочу сказать, что премиальные сюжеты и литературные результаты тоже очень часто разнятся. Бывает так, что гораздо интереснее в премиальных сюжетах, даже длинный список, который потом читают эксперты. Кстати, он тоже выкладывается в интернете. Длинный список бывает интереснее, чем короткий. Я Вам скажу, что входило в длинный список премии Русский «Букер» последнего года. Входили: Александр Архангельский, роман «Музей революции», интересный роман, современный; входил Евгений Водолазкин, который не получил премию «Букера», зато получил премию «Большая книга», но вошел в шестерку победителей, это роман - «Лавр». Неисторический роман», как он сам его назвал, но этот роман о средневековой Руси, о человеке в средневековье. Так он и написал в заголовке «Неисторический роман». Кстати, Евгений Водолазкин является сотрудником Пушкинского дома, сам очень хороший филолог. Он сделал мастерски все эти переходы от современности к несовременности. Вошли туда Владимир Губайловский, роман «Учитель цинизма», напечатанный в журнале «Новый мир». Я обращаю Ваше внимание, это то что можно и нужно читать. Олег Ермаков, роман его «С той стороны дерева» был напечатан в журнале «Урал». Александр Кабаков «Старик и ангел» - роман, который вышел отдельной книгой. Олеся Николаева — поэтесса, которая написала роман «Меценат». Алексей Слабовский, известный Вам автор сериальных сценариев. Он написал интересный роман «Вспять: Хроника перевернувшегося времени», не вошел никуда. На самом деле, в списке 24 человека. Когда объявлялся шорт-лист, то очень многие были не довольны именно тем, что не самые лучшие произведения входят, что не самое лучшее произведение стало победителем этого года. Это роман «Возвращение в Панджруд» Андрея Волоса, есть такой писатель средних лет, такого среднего поколения. Если роман Евгения Водолазкина, о котором я вам говорила, повествует не столько о средних веках России, сколько о человеке того времени. То, роман Андрея Волоса повествует о поэте Рудаки, замечательном поэте, который писал на фарси. Это достаточно далеко от нас, это 12 век, реконструкция времени была достаточно сложной. Хотя сам Андрей Волос много лет своей сознательной жизни жил в Таджикистане, в Душанбе. Кстати, ему также принадлежит замечательная книга «Хуррамабад», именно о том, как русские уезжали из Таджикистана, что на самом деле делалось в Таджикистане в начале 90-х и в середине 90-х годов, то этот роман отнесен в 12 век. И начинаешь думать, а где же ответы на те вопросы, которые сейчас волнуют человека? Ну, одновременно, наверное, эти ответы есть. Но они идут через такую толщу исторического времени. Например, я назову еще одно имя писателя, который входил в длинный список литературной премии «Русский Букер» 12 года. Это хороший писатель, Юрий Буйда. У него есть полуроман, такая автобиографическ
В Москве существует очень хорошая книжная ярмарка, которая называется «нон фикшн» (Non-fiction). Она происходит в конце ноября, в начале декабря. А наш журнал «Знамя» к этой ярмарке каждый год выпускает специальные целевые номера. Прошлогодний номер назывался у нас, на грани биографии — автобиографии, позвонили мы Юрию Буйде, нашему автору. Сказали — Юрочка, напиши что-нибудь, вроде о себе. Ровно через 2 месяца он принес почти 10 печатных листов, можно сказать, романа, который так и называется. Вор, потому что ворует у нас у всех наши выражения лица, наши судьбы, коллизии и т.д. Шпион, потому что шпионит за людьми, как настоящий писатель. Убийца, потому что когда он все записывает, он отчасти писатель прикалывает своего героя к листу своего литературного произведения. Очень интересная книга, она входила в шорт-лист 12 года. Замечательно, что она входила, это прекрасно, а в объявленных финалистов нет его. Понимаете? Вот у него же есть книга «Синяя кровь», тоже рекомендую Вам прочитать. Должна сказать, что чтение будет не самое развлекательное, не самое легкое чтение. Но это книга, в основу которой легла биография — помните такую актрису Караваеву, она сыграла Машеньку, и потом у нее была достаточно тяжелая жизнь, ее не снимали, у нее случилась трагедия с лицом — и вот он взял, как прототип судьбу этой актрисы и написал роман. Тоже такая сложная премиальная у него судьба, он где-то был год рядом с премиями, но, тем не менее, премию никак не получал. Должна сказать, что справедливость восторжествовала в другой премии, потому что есть премия «Большая книга» - я чуть позже расскажу, и вот «Вор, шпион и убийца» получил там, правда, 3 место, но тем не менее там 3 премии. И как это все зависит от премиальных звезд. Есть писатель Михаил Шишкин, о котором вы, наверное, слышали, кто-то читал. Один из самых сложных, самых глубоких, я считаю, и стилистически-из
«Большая книга» - это премия, которая дается за книгу, в не зависимости от ее жанра, главное, чтобы она была толстая. Она может быть «нон-фикшн», там может быть сборник рассказов, там может быть роман, там может быть биография, там могут быть мемуары, что угодно. Это премия существует тоже уже несколько лет, она наполовину государственная, наполовину частная, но позиционируется как частная премия. Премия создана таким богатым человеком, как Михаил Фридман, и федеральным агентством по средствам массовой информации одновременно, плюс еще там кто-то. Альфа-банк, еще что-то, можете посмотреть по сайту, в учредителях достаточно сильные фигуры. И эта премия сразу обозначила, что для читателей и для жюри преимущество сегодня имеет литература, основанная на реальной человеческой и очень интересной судьбе. Фигура человека глубокого, фигура творца, как правило, именно поэтому первым лауреатом этой премии стал вышеупомянутый Дмитрий Быков за роман «Борис Пастернак» - документальный роман, который вышел в серии «Жизнь Замечательных Людей» издательством Молодая Гвардия. Дали ли эту премию Пастернаку посмертно, или Быкову живому, об этом было очень много шуточек. Дали ли эту премию Людмиле Сараскиной в той же серии за ее книгу «Солженицын», или эту премию дали Солженицыну. Дали ли эту премию Гумилеву сыну Гумилева, как в последнем сезоне, или автору «Гумилева сына Гумилева» — Сергею Белякову, проживающий в городе Екатеринбург. Вот это все под большим вопросом, потому что здесь, на самом деле, очень сильное давление оказывает само имя того, о ком книга. И в принципе, премиальный сюжет надо бы раздвоить. И биографические книги вывести в отдельный премиальный сюжет, потому что они должны соревноваться между собой, а не придуманная кем-то книга о совершенно выдуманном человеке, скажем, не роман Ольги Славниковой «Легкая голова» о современном бизнесмене, которого хотят, чтобы он застрелился. Тогда будет его семье выплачен миллион долларов. Такой очень хитроумный роман о современном крупном офисном человеке и мелко офисных людях, которые приходят из совсем другой организации. Понимаете, очень трудно соревноваться такому роману, или там уж Буйде, о котором я вам говорила, тому же Кабакову, который придумал своих героев с сочинением того же Кабакова и Евгения Попова. Который быстро-быстро-бы
Кто-нибудь слышал моего профессора Игоря Милославского, я у него еще училась, на филфаке здесь. Он считает, что возвращение сочинения в школу — это делать не надо, потому что ни к чему хорошему оно не приведет. Я — филолог, и выпускница того же университета, и как литературный критик и литератор, и как мама, я считаю, что это совершенно необходимо. Правдами, или не правдами, так или иначе, тогда наша национальная идентичность того, что мы живем в России, будет сохраняться. Так, или иначе, дети будут вынуждены либо прочитать эти книги, либо прочитать об этих книгах, либо познакомиться на уроке с каркасом сюжета этой книги. По крайней мере, может быть, посмотреть какие-то экранизации «Войны и мира», «Анны Карениной», «Евгения Онегина». По крайней мере, они так же, как и мы смогут перекликаться этими же именами. Если сочинений не будет, то им это «нафиг» надо. И не будут они этого ничего читать, и залезать в родительскую библиотеку, чтобы посмотреть, чем кончается «Анна Каренина». Я должна вам сказать, что это ужасно. Я когда прихожу в театр, и вижу, что люди не знают, чем кончаются «Три сестры». Очень интересно. Это уже плоды отсутствия уроков литературы настоящей, и самого статуса литературы, статуса книги. Мне, кажется, сейчас этим немного озаботились. Я об этом говорю последние 15 лет своей жизни. Если мы не будем сами заботиться об этом статусе, то мы упустим следующее поколение — не в этом дело, мы страну упустим. У нас не будет ничего, что нас объединяет. На самом деле, немецкий язык существует и в Швейцарии, в Австрии и в Германии. Если мы надеемся, что нас русский язык будет объединять, то не надейтесь на это. Развалимся мы, если мы не будем ощущать себя единой страной. Ощущать мы себя будем, не благодаря каким-то надуманным праздникам, не благодаря гимну, к которому многие люди относятся противоречиво. Мариэтта Чудакова целую книгу написала, собрала эссе многих людей по поводу как раз третьего варианта, который Сергей Владимирович Михалков подарил. Так, мы объединяемся не этим, мы объединяемся святой и великой русской литературой. Покушение на сочинения и на уроки литературы в школе, покушения на издания и переиздания классики - это есть покушение на существование и безопасности страны. Я лично только так это расцениваю. Я никаких теорий заговоров не разделяю, но в заговор против русской литературы я верю. Мы должны сделать все, мы так и стараемся, для того, чтобы продлить эту самую литературу, дать ей возможность дышать. Литература дышит, как воздух в комнате дышит, когда, несмотря на все кондиционеры, которые гоняют один и тот же воздух. Одну и ту же классику мы будем гонять, это не прокатит. Нам нужно все-таки свежего воздуха пропускать. Мы должны понять, это наше, это не наше, это нам нравится, а это не нравится, мы могли спорить по этому поводу, разговаривать. Вот скажите мне, пожалуйста, почему в такой великой стране как Соединенные Штаты Америки в каждом городе, маленьком даже, существуют группы письма, художественного письма или творческого. Не знаю, у вас существует такой клуб?! Пишите вы здесь, собираетесь, пишете ли вы эссе? Не собираетесь. Вот на прощание вам расскажу. На самом деле, это великое дело. Американцы тоже могли бы сказать, не надо никаких книг, не надо ничего писать, не надо ничего читать. Существуют электронные книги, существует информация, этого достаточно и все. Пишут, собираются в эти кружки. Это не кружки литературной самодеятельности
Существует еще премия, которая называется «Поэт». Эта премия большая, эту премию придумал Чубайс Анатолий Борисович. Зачем Чубайсу премия «Поэт»? Не только потому, что он из Питера, и его любимый поэт Пушнер. Премия «Поэт» дается не конкурсно, она дается за заслуги в поэзии. Ее уже получили многие крупные современные поэты, как Олеся Николева, Олег Чухонцев, Инна Лиснянская, которая перевернула наше представление о возрасте. Ей уже 86 лет, она пишет свежайшие стихи, посмотрите в последнем номере журнала «Новый мир». Сергей Гандлевский, который был в Воронеже, я его лично видела на Платоновском фестивале. Прекрасный поэт и прозаик, автор очень любопытного романа «НРЗБ», любимый наш автор. Виктор Соснора, который живет в Питере, и последний Евгений Евтушенко, который это присуждение вызвал очень противоречивые чувства у литературной общественности. Споры идут большие вокруг фигуры Евтушенко у нас, не знаю как у вас. В «Большой книге» есть такой приз отдельный за заслуги. И этот приз в этом году дали Евгению Евтушенко. В прошлом году этот приз получил Даниил Александрович Гранин, и он же получил конкурсную премию «Большая книга». Все очень разнообразно, читать - не перечитать, рассказать — не рассказать все. Вот еще существует прекрасная «Русская премия». «Русская премия» дается за произведение, написанное на русском языке, за пределами России. Ее получали очень интересные поэты и прозаики, живущие в Америке и Германии, в Израиле, и в Австралии, и в Новой Зеландии, и где только они не живут. Это очень теплая премия, ее получила Наталья Горбаневская, недавно скончавшаяся, за сборник стихотворений. Она приезжала в Москву, была совершенно счастлива. И таких премий вообще очень много. И наш журнал в этом году, как и журнал «Новый мир» тоже дает свои ежегодные премии, они небольшие, но тем не менее. Каждый раз человек, который получает даже небольшие деньги совсем, совсем небольшие, плюс маленькую собачку, которую мы вешаем ему на шею. Если вы смотрите канал «Культура», там показывают вот эти премии. Вот в понедельник будет вручение премии журнала «Октябрь». Вечером, в понедельник покажут, кто получил. И смотрите у нас вручение, на старый новый год, 14 января, всех приглашаю к телевизору. Посмотрите, на кого мы навешали своих собак, как правило, эти же люди потом переходят в большие премии. Спасибо!
Последовал вопрос, кто такая Тамара Катаева, которая автор книги «Анти-Ахматова». Она вообще психолог. Послесловие к этой книге написал Виктор Топоров, о покойниках хорошо или никак. Я скажу плохо. Это человек, который спутал не одну литературную репутацию. Очень темпераментно это делал. И она написал «Как хорошо, когда развенчивается миф». Я считаю, что это не развенчание мифа об Ахматовой, потому что это не миф об Ахматовой, то, что репутация создалась сегодня. На самом деле, это ответ на все те ужасные страдания и несправедливости
Спасибо Вам большое, спасибо Наталья Борисовна. Давайте еще раз поаплодируем. Пользуясь, случаем, я всех поздравляю с Новым Годом. Желаю всего самого хорошего. До новых встреч.
