Добрый день, дорогие друзья! Я рад приветствовать Вас на нашей очередной открытой лекции в рамках проекта «Открытое пространство». Спасибо за то, что Вы пришли в этот субботний день. Спасибо, что Вы проводите его вместе с нами. Очень приятно видеть в зале знакомые лица. Приятно, что у нас складывается своя постоянная аудитория. И приятно видеть людей, которые пришли сегодня в первый раз. Я надеюсь, что Вам понравится, и Вы будете посещать наши мероприятия и в будущем. Сегодня у нас в гостях профессор, доктор исторических наук, заведующий кафедрой истории России ВГУ, один из самых ярких и харизматичных лекторов нашего университета. Выпускники и студенты Михаила Дмитриевича, которые здесь присутствуют, не дадут мне соврать. И так, сегодня у нас в гостях Михаил Дмитриевич Карпачев.
Меня попросили прочитать лекцию на тему «Особенности исторического процесса России, ее развития, России от реформ к революции». В рамках своих учебных программ я занимаюсь историей России 19 века — начало 20 века. Вот так сложились профили на факультете — кто-то занимается античностью, кто-то средневековьем. Моя проблематика — это 19 век — начало 20. С моей точки зрения, это один из самых интересных и самых важных периодов в истории России. 19 февраля 1861 года император Александр II подписал указ об отмене крепостного права, точнее не указ, а манифест. Манифест о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости. Зачем он это сделал? Почему надо было отменить крепостное право? Почему за этим последовал целый комплекс реформ? Почему Россия встряхнулась и провела масштабную, грандиозную перестройку. Вопреки своим историческим традициям начала проводить такие преобразования, которые были несвойственны ни обществу, ни государству. А потом начало 20 века. Грандиозные потрясения, в результате которых закончилась история императорской России. Началась совершенно новая полоса в отечественном развитии. Кроме того, эта была интересная история, насыщенная оптимистическими явлениями в нашей жизни. Россия стремительно развивалась после отмены крепостного права. Даже количественные показатели не могут не впечатлить. В 1861 году, в России проживало 68 миллионов человек, в 1897 году (первая перепись) 125 уже, в 1905 году — 150, в 1914 — 178. И все прогнозы были, что при сохранении той динамики демографического процесса, уже в 23 году, европейские демографы ожидали, что будет население в России – 207,5 миллионов человек. История распорядилась иначе. В 1923 году население было 137 миллионов человек. Это была цена тех социальных бурь, катастроф и потрясений, через которые пришлось пройти нашему многострадальному народу, нашей многострадальной державе. Вот, что все это значит? Как менялась страна? Почему менялась так, а не иначе? Почему появилась русская интеллигенция, чем она была одухотворена?
Интеллигенция — явление, которого не было, в ту пору, во всяком случае, ни в одной стране мира. Интеллектуалы были в разных странах. Интеллигентов не было нигде, кроме России. А чем интеллигент отличался от интеллектуала? И почему интеллигент вызывал крайнее раздражение, например, у бюрократии. Почему Николай II просил убрать это слово из словаря? А Вячеслав Константинович Плеве — министр внутренних дел, считал интеллигенцию силой антигосударственной, от которой идут основные социальные угрозы стабильности государства. А интеллигенция, в свою очередь, смотрела на государство как на репрессивный аппарат, мешающий жить достойно нашему народу. Все эти процессы, конечно, меня интересуют, и я стараюсь транслировать их в студенческой среде. Так, зачем Александр II отменил крепостное право и начал проводить целый комплекс реформ? Не спалось ему, видимо (улыбается). Студенты мне говорят: «Да, погорячился император» (смеется). Да, в какой-то степени может быть и так. Иногда слышу ответы ординарного порядка. Потому, что крепостное право было причиной отсталости России. И самодержавие было причиной отсталости России. Но уверяю Вас, в этой аудитории я могу совершенно уверенно сказать, что крепостное право и самодержавие причиной отсталости не были. Они были симптомами отсталости, следствием отсталости. Отсталость России объяснялась другими причинами. Даже не отсталость, термин не очень корректный. Нужно говорить о замедлении темпов в развитии, в сравнении с некоторыми бурно развивающимися нашими соседями. 19 век — это время урбанизации, индустриализации Европы. Европа проводит техническую, технологическую революцию, цивилизационный прорыв в промышленном и городском развитии. И Россия в этом смысле, действительно, выглядела не очень хорошо, уже начиная с середины 19 века. Или совсем не хорошо.
Я говорю о том, что замедленные темпы развития, которые оказались несовместимы с безопасностью существования государства. Это, пожалуй, главная причина, которая побуждала. Побуждала царя и его окружение приняться за преобразование, совершенно непредсказуемыми последствиями. Когда начинались реформы, ожидали, конечно, каких-то хороших результатов. Но не могли, конечно, просчитать всех последствий, что будет за горизонтом. Вот начнем отменять крепостное право, свобода для неподготовленного народа. А что она значит? Что значит свобода для крестьян? А хотят ли крестьяне свободу? А почему многие крестьяне хватают за руку помещика и просят не отпускать их, не бросать их? Кто же теперь будет опекать нас? Как будем жить? Молодые начнут пить. Кто будет регулировать? Поэтому это был непростой выбор цивилизационный. Теперь вопрос такой. Что же все-таки побудило? Конечно, непосредственным поводом или толчком к началу преобразования стало столкновение России с европейскими странами в годы Крымской войны. Крымская война 53-56 гг. Россия, перед этим, в течение нескольких тысячелетий переживала период невероятного укрепление своего международного престижа. Россия была единственной страной, которая приняла на грудь наполеоновское нашествие, сломила наполеоновское нашествие. И русский царь в марте 14 года на белом коне вступал в Париж. Он представлял самодержавную, крепостническую страну. Ни одна либеральная, демократическая страна не могла выдержать конкуренции с Европой. А вот самодержавная Россия, обладавшая огромными мобилизационными возможностями, сумев сжать в кулак свои ресурсы, сокрушила Наполеона и диктовала свои условия по реформе посленаполеоновской Европе. Венский конгресс, священный союз, легитимизация режимов. Все это проходило под контролем России, вызывала в кругах революционного социалистического движения чувство антипатии. Неслучайно, в произведениях лидеров-интернационалов зазвучало: Россия- жандарм Европы, пока есть такая Россия перспективы мировой социалистической революции выглядят неважным. Но это было на самом деле так, это даже звучит в манифесте коммунистической партии 1848 года. Россия — жандарм Европы. Термин гулял и в нашей публицистике, литературе, потом ушел в прошлое. Победа над Наполеоном утверждала чувство внутреннего самоудовлетворения. А зачем нам иначе?
Мы хорошо себя чувствуем. Не нужно ничего предпринимать, так скажем. Возникли теории самолюбования, Россия вообще лучше всех. Это же мы победили. Православие, самодержавие, народность. То, что тогда попало в стабильные учебники того времени. И отклоняться не следовало ни в коем случае. Попробуй отклонись и сразу получишь не мало. Вот такая сложилась ситуация. В этом состоянии самодостаточности и самоуверенности — да, Россия оказалась без союзников к середине 19 века. А самое-то главное она проскочила периода цивилизационного рывка, периода транспортной и промышленной революции, урбанистического переворота в Европе, культурной революции в Европе. Осталась в состоянии спокойной тишины, самодержавно - крепостнического самолюбования. Вот за это пришел час расплаты, вот это и стало причиной, которая заставила встревожиться либеральных бюрократов, просвещенных чиновников в середине 19 века, окруживших тогда молодого императора Александра II. А ведь до этого Николаю I говорили: Вы же великий государь, давайте начнем какие-нибудь внутренние реформы. Зачем? Не стоит. Рискованно. Не нужно. Железную дорогу, давайте хотя бы построим. Зачем железная дорога нашему народу? Они себя и так неплохо чувствуют, никуда не ездят. Начнут шляться. Зачем? Они хорошо себя чувствуют, не надо. А когда все-таки вынудили построить железную дорогу, убедили, что Москва и Петербург — надо соединить. Ну, давайте, но построим шире колеей и по прямой. Не имея никакого серьезного экономического обоснования и расчета. Вот так по прямой провел и построили. В Европе так не строят. А шире колеей зачем? Почему русская колея оказалась шире? Чтобы не приехали. Именно в 30-40 годы серьезно обсуждался вопрос, что запад гнилой, запад деморализован. Гнилая старая Европа умирает в сумерках скудоумия. Об этом писал Герцен.
Славянофилы столкнулись с западниками. В славянофильской идеологии всегда звучало: закат Европы, европейская цивилизация никуда не годится. Это хилые государства, в которых атрофировалось чувство развития. И вот грянула Крымская война. Я не могу сейчас в этой лекции говорить о причинах, ход этой войны. Важно, что в 54 году в Крыму высадился десант англичан и французов. Беспрепятственно вошел через проливы, и на виду русского флота совершенно спокойно высадился десант несколько десятков тысяч французских и английских солдат. В Крыму началась компания, которая завершилась поражением России в этой Крымской войне. Русские адмиралы, которые считались тогда флотоводцами России. Корнилов, Истомин, Нахимов плакали и слезы утирали, но ничего не могли поделать. Они вынуждены были затопить свои суда, которые были бессильны сражаться против английской и французской эскадры. Бронированные, металлические суда, окруженные современным оружием, они просто для российского парусного флота были не конкурентными, так скажем. Это противник, с которым невозможно было сражаться. Лучше было затопить или хотя бы загородить вход в бухту Севастополя. Это было унижение. Россия была унижена. Момент унижения страны, которая еще совсем недавно чувствовал себя великой победительницей наполеоновского нашествия, единственной страной спасительницей Европы, вдруг была унижена на собственной территории и, имея армию, почти в 1.5 миллиона человек, ничего не могла поделать с англо-французским десантом. Это было действительно горькое унижение, на которое надо было дать ответ. Что происходит со страной? Что делать и как быть? Вот тогда-то диагноз и показал, что в России нет железных дорог, нет современной инфраструктуры, нет нужной промышленности, нет нужной техники, отсутствует оборонная промышленность, некультурный народ. Цивилизационная отсталость, которую надо преодолевать.
Так вот отмена крепостного права, без которого невозможно было начать трансформации России или ее европеизации на том ветке развития России. Это и был ответ на тот вызов, который бросила России запад. Приходилось отвечать, играть по тем правилам и по тем сценариям, которые больше подходили для западников. Россия развивалась как страна монархическая, самодержавная. Страна, у которой векторы ее исторического развития иначе выглядели, чем в странах западной Европы. Так сложилось, что после распада империи Карла Великого, в конце первого тысячелетия нашей эры, европейские страны рано определились со своими территориями. Голландцы, датчане, шведы, французы, итальянцы — где стали жить? Да, в своей Италии, Англии, Португалии, Испании. И с тех пор, больше полутора тысяч лет не меняют среду обитания. Это стабильная локальная территория, которую им приходилось осваивать. И они должны были понимать, что если хочешь жить лучше, надо лучше работать. Другого фактора нет. Это означало раннее запрограммированность европейской цивилизации, североатлантической цивилизации.
Запрограммированность на интенсивный характер развития; интенсификацию экономической, социальной, культурной жизни. Пространственный фактор, с одной стороны, а потом благорастворение воздуха, выражаясь словами русского историка Сергея Михайловича Соловьева. Он в 13 томе своей истории России с древнейших времен, как раз показывает: сравните Россию и сравните Европу. У нас большая зима, короткий период вегетация растений, а там незамерзающие моря, извилистость берегов, растворение воздуха. Локальная определенность, а также благоприятная среда обитания обусловило характер интенсивного экономического, социального, культурного развития этих стран. И по мере интенсификации у них рано начался процесс суверенизации общественной жизни. Начиная с 13 века, уже в развитых странах Европы начинается процесс формирования структур гражданского общества, политизации общества. Великая хартия вольности, потом парламенты, парламент британский, парламент английский. Потом шел процесс накопления институтов Вассалитета, иммунитета. Сформировалось ощущение общества, что это государство должно быть для нас. Не мы для них, а государство для нас. И отсюда сложился вектор развития, в течение 8-9 веков шел медленный процесс неуклонного накопления потенциала того, что называется демократия или либеральные ценности европейской цивилизации. Россия развивалась совсем иначе и иначе она развиваться просто не могла. Если мы говорим о то, что Россия сложилась как единое сильное государство, как мощный фактор мировой европейской политики — судьбой было предопределено – ей развиваться по совершенно иному сценарию. Она развивалась по сценарию не укрепления общественных институтов, а укреплению государственного начала. Гипертрофирование роли государства и поглощение государством сил общества ради решения задачи создания государство на евразийских просторах. Государство, способное выдерживать историческое соревнование народов. Но дело заключается в том, что начиная с 13 века, Россия собиралась вновь после разрушительного вторжения народов, с непроизводящей экономикой, мягко говоря. Говорят, что в стабильных учебниках современности нельзя говорить о татаро-монгольском иге. Скажу так — вторжение народов, с непроизводящей экономикой. (смех в зале) Это была катастрофа. Зато Россия, говоря словами Пушкина, поглотила силу монголов, и спасла Европу. Написал Пушкин: издыхающая Россия. А потом начался процесс собирания русских земель. 13 век, где эта Россия? Где исконно русская земля? Я у Вас спрошу, Воронеж — это исконно русская земля? А Вы ответите: с какого-то времени, пожалуй. Воронеж — это исконно русская земля, а Камчатка, а Сибирь? Где они, эти исконно русские земли? Я не говорю о том, то это не наши земли. Я только говорю о том, что процесс собирания русских земель растянулся на 8 веков. Которые Европа жила по сценарию стабилизации и накоплению сил общества. Российские земли должны были собираться только, благодаря усилению государственного начала, самодержавного начала и закрепощения населения. Закрепощение населения — это была цена империи, это цена государства. Государство, обладавшее скудными ресурсами, в суровой среде обитания. Чем оно могло расплачиваться за службу? Да, только тем, что было — земля и люди.
Это была цена империи. Когда Петр I, явившийся из европейских стран — 2 года этот экзотический царь провел в Европе — и решил, что Россия должна немедленно принять или воспринять некоторые технико-технологические или административные новшества, без чего мы просто пропадем. Он ни путем либерализации общества это сделал, а путем усиления государственного контроля, насилия, административного начала и т.д. Петербург нужен? Новая столица, окно в Европу. Если нужен — туда положить под камни Невского проспекта сотни тысяч людей. Они будут положены, и никто его не может удержать. «Утро стрелецкой казни» — это художественный образ Петра, который усиливал государственный контроль. Приглашает Димидова и говорит: мне нужна промышленность своя собственная, как в Европе. Понял? - Что тебе надо? Люди? Земли? Будут. Не зарплату платил Демидов своим работягам, они у него были крепостные, отбывавшие принудительную рабскую повинность на его заводах. Закрепощение промышленности это цена промышленного потенциала, который стала накапливать Россия в 18-19 веке. Мы создали крепостную промышленность. Я не осуждаю сценарий Петра. Петр делал только то, что мог; то, что было возможным в его условиях. Я просто в данном случае говорю, что самодержавие и крепостное право — это были не плохие и не хорошие инструменты русской жизни, это был необходимый инструментарий создания империи. И она состоялась, к концу 18-начале 19 века, великой страной. В 17 веке ее еще не слышат, ни в Европе, ни в новом, ни в старом свете. Почитайте Дюма — Д'Артаньян, Атос, Портос — у них вообще слова русский, Россия и не слышатся. Конец 18-начало19 века. Россия -фактор мировой европейской политики. И это благодаря, а не вопреки самодержавию и крепостному праву. Так складывалась русская история. Но самая первая половина 19 века — время было роковое для самодержавия и крепостничества. Свой потенциал мобилизационный, государство-строительный материал исчерпали. Приходилось переходить на новую парадигму развития, на новый принцип развития. Насколько они были совместимы с русской традицией? Надо было либерализовать социальные, экономические отношения, потому что с появлением системы русского просвещения и образования, появились образованные бюрократы, образованные экономисты, финансисты, мыслители. Они говорили: почему у Адама Смита, у физиократов выглядит так сценарий развития, и русский славянофил Кошелев пишет: да, охота пуще неволи, рабский труд менее производителен, нужен свободный, нужна коммерциализация. Оказывается, самодержавие великая блистательная форма. Какой помпезный характер носила коронация русских царей. Но под спудом самодержавно-крепостнической страны, все больше проявляются негативные черты нашего общества. Социальная апатия, туповатое равнодушие, неряшливость, неопрятность. Все узурпировала власть. За все власть нужно либо благодарить, либо за все ругать. А вот самоопределение, самодостаточность общественной жизни — это было за пределами алгоритмов русской истории до середины 19 века. Поразительно, но факт, первыми это осознали либеральные бюрократы. Либеральные бюрократы — это чиновники нового поколения, которые формировались в связи с тем, что в начале 19 века, в России Александр I создал систему народного просвещения. Вот был такой император Александр I Благословенный, это он создал первый русский университет. Если мне кто-то скажет: а как же Московский университет? Конечно, был, но Московский университет было экзотическое учебное заведение в 18 веке. Оно не выполняло функции поставки кадров. Оно демонстрировало Европе, что Россия может иметь собственный университет. И только всего. Например, на юридическом факультете работали в 1780 годах 9 профессоров и было 2 студента. (смех в зале) Один из потом бросил, конечно. (смех в зале) Но у нас был свой императорский университет. То, что сделал Александр I - действительно поставил образование на регулярную почву. Он прекрасно понял, что университет без гимназии не может дышать, а гимназия без подгимназии или прогимназии.
Нужна вся вертикаль системы образования, а выпускники должны быть востребованы в гражданской службе. Ну, в военной они еще долго не будут востребованы. Тогда военное ведомство не особо нуждалось в выпускниках университетов. Сеть восьми учебных округов. В каждом учебном округе — университет, в каждом учебном округе — сеть гимназий. Это была действительно регулярная постановка. И нужно было несколько десятков лет, не меньше, чтобы наработалась и сформировалась элита просвещенных людей. Как бы вроде бы русских иностранцев, русских по крови, но принявшие европейские стандарты, мышление, оценок, критериев, понятийного аппарата. Они другого и принять не могли. Их учили сначала французы и немцы, голландцы, англичане. Кого приглашали в российские университеты, откуда же сразу возьмешь готовых отечественных профессоров. Прав Ломоносов, что может собственных Платонов российская земля рождать, но сначала нужно оплодотворить знания первичными навыками научной деятельности. Конечно, русская образованная элита, работая в университетах, воспринимала как раз английскую, французскую теорию экономического развития, философию немцев. Это были русские иностранцы, так скажем, которые постепенно подвигались. Сначала титулярные, потом надворные, потом статские. К 50 годам они уже они, так скажем, нащупывали друг друга, знакомились, перекидывались в картишки, собирались в салоны, пили вместе чай, узнавали друг друга, поддерживали и подталкивали. Это было время продвижения к высотам власти либеральной бюрократии. Такие люди появились и в царском окружении. Они еще помалкивали при Николае I, при нем не забалуешь. Но когда пришел час, они знали, что придет время, и мы возьмем штурмом высоты власти. Вот это случилось как раз после потрясения, вызванного поражением в Крымской войне. Парижский мир 1856 года, завершивший Крымскую войну, европейцы даже щадяще отнеслись к России. У России ничего не оттяпали территориально. Но зато ее болезненно щелкнули по носу, как нашкодившего ученика 3 класса — сиди и веди себя прилично. У нее отняли право иметь вооруженные силы на Черном море. Не умеете себя вести. А не умеете, тогда не надо Вам иметь вооружение на Черном море. И Александр Михайлович Горчаков, представлявший министерство иностранных дел, вместе с Царем был вынужден согласиться. Ну, чего тут капризничать? Нужно было срочно приниматься за внутренние преобразования. Вот тогда-то Александр II призывает эту бюрократическую поросль либералов, или как тогда говорили — красных бюрократов того времени. Рыжих даже. Рыжие бюрократы то и дело прорываются к власти. (улыбается, смех в зале). Вот тогда и сложилась концепция России, необходимость немедленно взяться за освобождение от крепостного права.
Сценарий подготовки крепостного права — крестьян надо было освободить. 20 миллионов душ крепостных крестьян немедленно освободить. По их сценарию освободить еще примерно 25 миллионов душ государственных и удельных крестьян. Потому что государственные крестьяне были крепостными у государства. Они не были субъектами права, они были объектами права со стороны государства. Удельные крестьяне тоже не были свободные, субъектом для них был удел — императорский двор. Все население Российской Империи, 80% населения — так можно сказать, было не свободным. Свободным было только дворянство, ну и отчасти, духовенство и города. Да, и то не вполне. Нужен был процесс немедленной либерализации общества, потому что нам нужна коммерческая жизнь, нам нужна инициатива и предприимчивость, нам нужен взлет экономики и культуры. Если мы не раскрепостим общество, которое должно иметь механизм самонастройки и конкурентоспособности, то Россия может проиграть историческое соревнование народов. Вот был диагноз. И начинать надо с отмены крепостного права. Но предполагалось, что если крестьян освободить от крепостной зависимости, то свободный труд крестьянина не будет напоминать тупое отбывание барщины или тупое отбывание оброка. Когда крестьянин еле волочит свою соху на барской запашке, кое-как царапает землю. Привычка к такому труду, она будет переломлена, где они должны будут работать на себя. Все должно быть получше. С этой стороны. Была проведена такая реформа. Там сценарий был непростой. Для того чтобы отменить крепостное право, на самом деле была сложнейшая операция, рискованная операция. А как отменить крепостное право? Взять и объявить: крестьяне, вы свободны. А землю? Крестьянин без земли не может, где ее взять? Ему же надо отдать землю. А землю у кого взять, у помещиков? Если у помещиков брать — это насилие. Отнять и отдать. Государство начнет отнимать у них и отдавать другим. Государство выступает тогда, как деспотический орган, который может перераспределять собственность. Народ это быстро запомнит, что может быть любое государство, которое отнимает и делит. Это была сложнейшая операция, которая проходила под знаком выдавить из помещиков согласие на добровольное пожертвование крестьянам. Вот если помещики добровольно жертвуют крестьянам, тогда и насилия со стороны государства якобы нет. Это был наглый, циничный вариант, но другого выхода просто не было.
В манифесте 19 февраля, черным по белому написано: это не я, Александр II отменяю крепостное право, это мои дворяне, чувствую, что для развития страны нужно избавиться от части собственности, вот и решили передать эту собственность крестьянам в виде свободы и в виде части земли. А что мне остается делать? Они при Минине и Пожарском спасали Россию, и сейчас спасают. Это была такая идеологи, все делать по желанию народа. Повысить цены на муку, сахар и масло. Народ же хочет (смеются в зале, Карпачев улыбается). Я не хочу высмеять данный государственный путь, другого выхода просто не было. И они все-таки сумели провести эту отмену крепостного права. В результате освободили крестьян от крепостной зависимости, создали какие-то возможности для того, чтобы мобилизовать избыточные ресурсы труд рабочих рук на транспортное строительство, городское строительство, на развитие промышленности. Это и была цель. Зачем отменяли крепостное право? Затем, что России нужна была современная индустрия, промышленность, торговля, коммерция Крепостное право было не причиной отсталости России, но при крепостном праве России нельзя было провести модернизацию страны. Вот проблема была в чем. Крепостное право было не причиной отсталости России, причина отсталости в ее просторах, климате, в ее геополитической ситуации. Если сравнить условия жизни Швейцарии и России. Россия в течение веков непрерывно раздвигала свои границы. Вот она в 13 веке, Иван Калита собирает русские земли. Где они русские земли? Между Окой и Волгой. Всего-навсего. В 14 веке чуть-чуть подвигается. Дмитрий Донской, Мамаево побоище. Прихватываем там рязанские земли, часть тверских. Потом в 15 веке еще, в 16 веке Казань и Астрахань. В 17 веке переваливаемся за Урал. В 18 веке завоевываем Южную Украину, Новороссийские степи. В 19 веке покоряем Кавказ, среднюю Азию. Восемь веков непрерывно Россия распространялась на просторы. Огромные просторы России, накопившиеся в результате такой экспансии российской государственности. Хорошо это или плохо? (ответ в зале: хорошо). Это вопрос диалектический. Это свершилось, конечно, но вопрос о пространственном факторе. Разве я первый сам себе задаю вопрос? Николай Александрович Бердяев, был такой известный мыслитель. Ему принадлежит такая фраза: народ, пришибленный пространством. Пространственный фактор. Он исключил возможность интенсивного развития. Он закодировал русскую историю и интенсивный характер развития экономики и культуры и политических структур. Экстенсивный характер. Конечно, просторы, у нас есть все. У нас есть и бревна, и нефть и газ, пахота и черноземы. И каких только ресурсов нет, и водных и воздушных — всего у нас хватает. Жить только получше надо бы. Пространственный фактор имеет двойственное значение. Накапливалось богатство для будущих поколений, а каждое современное живущее поколение считало, что люди потом оценят нас. А собирание этих земель стоило очень дорого государству, это расходное дело, расходовался человеческий материал. Сколько людей пришлось наложить на собирание русских земель.
А какие тяготы пришлось вынести русскому народу, чтобы освоить эти колоссальные пространства и включить в общехозяйственный мировой экономический оборот. Это подвиг народа, такого терпеливого народа, который способен выносить такую ношу. Пространственный фактор, суровая среда обитания — это суровая власть. Если представить огромные просторы и на этих просторах где-то начнется слишком сильно развиваться, то нагрузка на этих регионах будет такая, что центр не выдержит. И может все обсыпаться. Центр не может позволить этого, он должен концентрировать и стягивать все у себя. Это сейчас выглядит гипертрофированно. Каждый из нас знает, что 80% всех денег вращается в Москве. Это тенденция не потому, что сейчас такие лукавые москвичи собирают, а потому что это действительно алгоритм русской государственности. Если в регионах будет много, центробежные процессы будут слишком сильны. Риски возникают. Страна единая или она может быть и не единая. Вот какая тут проблема. Приходится платить за то, что Россия единая, огромная страна. Возвращаясь к эпохе великих реформ, для властей было — ну, как же совместить наши огромные просторы с переходом на интенсивный характер развития. Думаю, что организаторы тех преобразований даже не догадывались, что они обрекают Империю на такие проблемы, с которыми она — как выяснилось — не справится. Следующая реформа — земская. Она была абсолютно необходима сразу вслед за крестьянской реформой. Если крестьян освободили, их избавили от власти помещика, то какая-то же власть должна быть. Помещик — это агент государства, который управлял народом. В глазах властей, помещик — это был агент правительства, который управляет, вверенным ему, народом. В немалой степени любой государь помещику мог говорить: у тебя мое имущество. Помещик мог сказать: это мои крепостные. Но и государство могло с таким же успехом сказать: извини, голубчик, это мое имущество, которое тебе вверено, для того, чтобы оно было здоровым, дееспособным, хорошо служило в армии и платило налоги. А будет плохо — мы можем и отнять. И отнимали. В первой половине 19 века случаи изъятия у помещиков таких плохо управляемых имений хватало. Даже в наших Воронежских губерниях. Власть помещика упала. А кто будет управлять теперь? Как-то народом надо управлять? Чиновников назначат. Чиновников из карманов не возьмешь. Их надо еще наготовить, они не просто так формируются. И это дорогостоящее занятие. Нужны кадры и нужны люди. Поэтому срочно нужно было создавать какие-то замещающие институты управления. Решили пойти по пути либерализации.
Горячие головы энтузиастов либерализации России тогда придумали идею ввести общественное самоуправление. Это была поразительная реформа. Настолько она была чужеродна русской государственной традиции того времени. Земская реформа — это означало создание на местах, в губерниях и уездах учреждения общественного самоуправления, причем выборных, всесословных. При этом никто не мог уклониться, при этом никто и не просил. Это государство заставило на местах Бобровское уездное земское собрание собирать раз в 3 года, или Воронежское губернское земское собрание. Все сословия должны были обязательно выбирать часть своих депутатов или гласных на эти уездные земские собрания. «Да, мы не хотим» - говорили крестьяне. Не хотите, заставим. Это было примерно так же, как и с отменой крепостного права. Когда-то у Сергея Степановича Ланского спрашивали — мы готовим отмену крепостного права, а вот представьте себе, вдруг какая-то деревня, где крестьяне не хотят. Им хорошо с хорошим барином. Барин хороший, заботливый опекун, защищает как надо. Земская реформа создавалась, и никто не спрашивал у населения — хочет он или не хочет выбирать земские собрания. А эти земские собрания обязаны были принять на свои плечи весь ворох местных нужд, включая, народное образование, народное просвещение, местные коммуникации, агрономическая, ветеринарная служба и я мог еще много перечислять. Государство впервые в нашей русской истории, начиная, со времен Ярослава Мудрого до этих дней, со своих плечей снимала часть компетенции и передавала обществу, причем принудительно. Собирайтесь и решайте. Вот Вам земские собрания, вот мы создаем, выбирайте и сами там делайте. Будете плохо жить — спрашивайте себя, почему у вас мусор, грязь. Государство тут не причем. Это была грандиозная, по последствиям, земская реформа.
Создавался дуализм, вроде как во времена Ивана Грозного, который ввел опричнину и земщину. И термин земская реформа напоминал времена Ивана Грозного. Страна раскололась. Появились государственные коронные структуры управления и местное земское самоуправление. Появились уездные и губернские земские руководители, которые могли говорить: меня уполномочил народ, меня выбрало земское собрание. А вас, губернатор, назначил государь. И у нас разная степень ответственности. Проблема дальше заключалась в том, что деньги оказывались не у губернаторов, а у земств. Земство строило, земство собирало, земство имело право ввести земское обложение, земские сборы. У них был собственный карман, который не контролировался государством. Страна раскалывалась, и возникал опаснейший дуализм. Цена его была — подъем культуры, подъем науки, подъем образования. Земцы построили в Воронежской губернии 1,5 тысячи земских начальных школ к 1908 году. И уже в 1908 году земцы могли говорить - мы можем обучить всех крестьянских детей, пока они еще не учатся — пока нет закона о всеобщем начальном образовании, не хватает педагогов. Но в принципе страна готова перейти к всеобщему обязательному начальному образованию. Земцы создали какую-никакую, но медицину. Когда говоришь о том демографическом невероятном взлете, с которого я начал свою лекцию. Земские врачи появились. Чехов был земский врач. Они не государству служили, они служили народу своему. И служили «от сердца», «от души», отдавая все народному образованию, народному просвещению, народной агроэкономической службе. Ответом была — выживаемость крестьянских деток. Если до земской реформы крестьянская мама должна была родить 15-20 детей, чтобы выжили 3-5 и сохранить наш народ. Это был тихий подвиг русской женщины, который историки не описали как следует. Цена женщины, которая платила за сохранение нашего народа. Рожали много, потому что детская смерть была вопиющей. Компенсатором была высокая рождаемость нашего народа. В результате к 40 годам женщина изнашивалась, 40 лет – бабий век, так говорилось. Земцы делали очень много для того, чтобы изменить ситуацию, сократить продуктивность крестьянских семей, чтобы меньше рожали и больше выживали. И вот результатом стало постепенное наращивание русского народа. Темы прироста населения доходили до 2 % в год. Но специалисты знали, какие это высокие показатели. В Воронежской губернии в 61 году проживало 1,8 миллиона человек, в 1897 проживало 2,4 миллиона человек, в 1905 году проживало 3,2 миллиона человек, в 1914 году 3,7 миллиона человек. Почти 4 миллиона. А в 61 году, при отмене крепостного права было меньше 2. А ведь это жизнь одного человека, миграции не было. Отсюда уезжали на Ставрополье, в Сибирь . Но рост населения был феноменальный, почти 4 миллиона было воронежцев. А сейчас 2,4 где-то. Я говорю о том, что земская реформа привела ко многим позитивным результатам. Во многих наших уездных городах, в Боброве, например, до сих пор земские здания самые лучшие. Земцы имели свои деньги, имели свои кадры, своих людей.
Появилось земство «внегосударственная структура». Но когда инициаторы разрабатывали, они полагали, что земцы так и будут копаться, как муравьи, в местных нуждах. Подтирать сопли крестьянским детям, строить школы, больницы, агроэкономические службы. Но это же наивный расчет, очень скоро придет время, когда поднимется врач Мартынов, встанет и скажет: «Господа, ну что мы обсуждаем, что надо там сусликов травить, да и лестные полосы строить. Конечно, все это надо. Но, господа, главное-это неверная экономическая политика правительства. Надо повлиять на правительство. Надо выбор приоритетов государственной жизни, а это недопустимое вмешательство земства в сферу государственных вопросов. Мартынова арестовать, выслать. Я, в данном случае, конкретный эпизод этот говорю о том, что внутри страны произошел потрясающий раскол. Лучшие люди, во всяком случае, нравственным побуждением тяготели к земству, обессиливая тем самым, между прочим, от нравственного капитала государственные структуры. Выстраивалось опаснейшее противостояние: мы и они, власть и общество. В эту трещину ворвется потом революционный экстремизм. Радикалы — экстремисты бывают во всех странах, но так чтобы общество встало в этом прорыве на сторону революционного экстремизма — это случилось только в России. Почему так произошло? Ну, потому что долгосрочные программы адаптации государства к возникшим новым реалиям, так и не было принято. Проявлялась конкретная политическая близорукость, нерасчетливость. Это сейчас историк может такое сказать, хотя понять можно и Александра II, когда в 1865 году с ним вели беседу на этот счет — надо, мол, земскую реформу-то достраивать, надо какое-то центральное земство, а иначе земцы всегда будут в оппозиции. Ответ Александра II Звенигородскому уездному предварителю дворянства был такой: «Голубчик, Вы думаете, я за власть держусь? Да, Вы знаете, как она меня обременят? Каждый день все министры то и дело хватают меня, прими это, реши это. Как мне это надоело. Но я знаю, что если я неосторожно начну либерализацию государственных структур, ведь Вы же развалите Россию. Вы этого хотите?». «Да, нет, не хотим, Ваше Величество».
Меня поражает ощущение Царя, что если в России слишком ослабить государственный контроль над обществом, чуть-чуть ослабить вожжи, пойти по пути либерализации — неизбежен распад. И это ощущали и Валуев — министр внутренних дел, всегда говорил: Это шаткая постройка российской государственности, все время как бы шатается. Судебная реформа 1864 года тоже поразительна по своей сути. Крепостное право было отменено. А крепостное право — это все-таки право, это привычная, на протяжении веков, система взаимоотношений и регулирований. Понимаете, на бытовом уровне, у вас есть представление такое, что крепостное право — это помещик каждый день издевается, пьет кровь людскую. Это неверно. Это также неверно, как представлять, что все дворянство — это только паразитарное сословие, которое ничего полезного в России не несло. Даже, зная, что у них были всякие отклонения, что они присваивали продукт такой-то. Но это неверно, потому что социальная функция дворянства гораздо выше, чем чистое паразитирование народа. Из дворян вышел и Пушкин и Лермонтов, Лев Толстой и Чайковский. Убрали бы дворянство в 19 веке, получили бы мы золотой век русской культуры? Так, что дворянство свою роль играло. Крепостное право — это не такая примитивная вещь, при которой только одни угнетают и пьют кровь у других. Это сложная система, но, так или иначе надо было менять. Она была авторитарна, она была традиционна, она была соборна и патриархальна. А с этими институтами Россия вынуждена была играть роль аутсайдера в мировом общественном развитии. Надо было переходить, надо было начинать европеизацию. Ну, что тут сделаешь? Либо аутсайдер, либо начинаешь европеизацию.
Примерно так и было сделано с судебной реформой. Право крепостное отменили, систему юридических норм и понятий той поры. Студенты исторического факультета знают, как была проведена судебная реформа. Очень просто. Вызвали группу грамотных наших юристов Царю и сказали: «Вот Вам 1,5 года, вот Вам денежки. Езжайте в Европу, посмотрите как у итальянцев, как у англичан, как у швейцарцев, как у французов. Возьмите лучшее. И скомбинируйте. И проведем в России». Не задумываясь о том, что эти юридические нормы и понятия, правила и традиции, которые сложились в Европе — это результат их восьми или девятивековой истории. А мы хотели — своровать и посадить. Это не было воровство, это было — а зачем ломиться в открытые двери? Люди же живут по этим законом. Создали суд, основанный на независимости коронной власти. Независимый суд. В России был независимый суд. Русские судьи после 1864 года, члены и председатели окружных судов, члены и председатели судебных палат были независимы от власти. В одном из судебных уставов, из четырех, было зафиксировано — пожизненная несменяемость судебных мест. Иммунитет судебных следователей, членов и председателей окружных судов, членов судебных палат второй инстанции коронного суда, они пожизненно не меняемые. Как бы власть говорила: Не бойся, будь независим. Можешь чихать на губернатора, принимай любое решение. Тебе надо ориентироваться только на закон. При этом устроили состязательность судебного процесса, а в судебную юстицию ввели суд общественной совести в виде суда присяжных. По всем 100 % уголовных дел, буквально сразу, с 65 года, вершились судом присяжных. 12 людей из толпы, случайных совершенно, вроде князя Нехлюдова из «Воскресение» могли решать судьбу любого уголовного правонарушения. И они имели право оправдать любого, руководствуясь своими соображениями. 50 % наших приговоров оправдательные - пишет Достоевский в дневнике писателя. А уж хрестоматийный пример с оправданием судом присяжных террористки Засулич. Вера Ивановна Засулич, январь 1878 года, революционерка — нигилистка идет на пример к градоначальнику Петербурга Трепову, достает из муфты револьвер и в упор его стреляет. Он, обливаясь кровью, падает. Ее хватают. Через 2 месяца суд. Вердикт присяжных — невиновна. Но это невозможно в Англии, если оправдательный приговор, значит она имеет право на самосуд. Тогда причем тут суд? Бери оружие и стреляй. Почему это случилось? Потому что это русские присяжные, у которых не голос закона, а голос души кричит. Вот она красивая, хорошая девушка, посмотрите на ее лицо, какое оно благородное, она же одухотворено добром и состраданием. Посмотрите, это же мурло, он сатрап, бюрократ. Заставил наказать заключенного в тюрьме. Ну, как с ним справиться? Правильно она его мочила (смех в зале). И оправдание, Анатолий Федорович Кони — председатель суда, открывает калитку, она вышла триумфатором из зала судебного заседания. Какие последствия? В России после этого было совершенно 14 тысяч политических убийств. Потому что это была санкция на убийство. Бери и убивай. Суд оправдывает. Уже через несколько недель Сергей Кравчинский убивает начальника русской госбезопасности Мезенцова. Мезенцев был неплохой мужик, генерал-лейтенант. Александр Соловьев стреляет в царя. А затем, в конце концов, создает народная воля, которая охотится за императором Александром II, который провел громадную сеть реформ в России. Царь — преобразователь. Вот нет им счастья, пока они его не уничтожат. И убили 1 марта 81 года. Торжествовали, радовались? Чего добились? Добились того, что потом придет Александр Ульянов захочет убить Александра III, а потом придет Балмашев, который захочет убить Сипягина; Карпович, который хочет убить Боголепова. Кровавый террор гулял по просторам России. Потом и на большевиков также охотились. И большевики охотились и на них также. Это судебная реформа, в какой-то степени, конечно. В данном случае я говорю о том, что России было очень сложно и трудно адаптироваться к тем реалиям или к тем новациям, которые проводились вынуждено, в связи с колоссальной трансформацией России. Теперь очень важный вопрос, который я поставил в повестку дня. Реформы начинались, включая крестьянские реформы, земская, судебная. Там еще были проведены финансовые, военные, образовательные реформы.
Редко, кто обращает внимание на то, что после 60 годов, после отмены крепостного права, правительство ровно на 180 градусов меняет курс в отношении народного просвещения. На это несправедливо не обращается внимание. Вот у нас как-то закодировано в памяти: ликвидация безграмотности — дело советской власти. Это неправда. Это правда, но эта неполная правда. Потому что после 63 года, когда провели все крестьянские реформы, и когда взяли курс на строительство железных дорог, строительство промышленности — сразу сделали вывод: а кто же будет водить поезда, а кто будет точить детали, токари, фрезеровщики, слесари. Как они будут? Их же надо учить. Нужна система профтехобразования, нужны инженерные кадры. Правительство берет курс на максимилизацию образования. В 74 году устав о всеобщей воинской повинности был сделан, что отслужившие военную службу — все имели, как минимум, начальное образование. Солдат не может быть “пеньком”. Он должен быть грамотным солдатом. Конечно, в армии там учили своеобразно. Я в данном случае говорю о том, что государство взяло курс на форсированную модернизацию почти всех сфер русской жизни. Теперь вопрос, который возникает. Оправдались ли расчеты реформаторов? Когда люди занимаются или приходят к такой необходимости — провести масштабный комплекс реформ, они видят Россию такого качества и хотят другого качества. Ну, что получили? Можно было спросить. Конечно, итоги можно было подводить лет через 30-40, в чем-то, безусловно, получили. Отмена крепостного права — это время рывка России в цивилизационном отношении, безусловно. Я не могу не восхищаться некоторыми триумфаторскими показателями. Ведь представьте себе Россия: за считанные годы построила 72 тысячи километров железнодорожных путей. Воронежская дорога в том числе, и на Курск, на Киев, на Москву, на Ростов — это постройки того времени. Транссибирская магистраль, Китайско-Восточная железная дорога — это был трудовой подвиг и подвиг всей страны, связанный с огромным напряжением сил. Огромные и колоссальные инженерные расчеты, все это было сделано просто поразительно. А ведь это сеть сопутствующих производств: машиностроение, металлообработка, электротехника. Это кадры, это обучение в системе профессионального технического образования. Можно было говорить о том, что Россия начала процесс индустриализации своей страны. Особенно бурно этот процесс пошел в 80 — 90 годы, после того как были проведены первичные накопления. Здесь надо обратить внимание на следующее обстоятельство.
Когда был взят Курс на такую форсированную модернизацию экономики страны, русское государство с самого начала той поры исходило из того, что свободный рынок в России невозможен. Если мы хотим совершить промышленный рывок, транспортный рывок, то государство не может только наблюдать, государство не должно стоять в стороне. Вот почему была трехканальная эшелонированная политика в развитии стимулирования российской экономики, после отмены крепостного права. Во-первых, жесточайший протекционизм. Суть его вообще была элементарной. Хочешь иметь прибыль в России — не ввози сюда товар. Товар ввозить — разрушить русскую промышленность. Ввозить сюда капитал, поощрению ввоза капитала и ограничению ввоза товара, тогда мы будем иметь свои экскаваторы, свое рельсопрокатное производство, свое локомотивостроение, машиностроение. Именно это и делалось, свое судостроение, свою оборонную промышленность. А если бы не было такой политики протекционизма? Протекционизм — это барьер. Барьер на ввоз товара и открытие на ввоз капитала. Хочешь иметь прибыль? Да, пожалуйста. Инвестируйся в промышленность, но завод будет стоять на нашей земле. Так возник колоссальный завод Джона Юза в Юзовке, ныне Донец. Там огромная агломерация. Это протекционизм. Во — вторых, это активное участие государства в экономическом процессе, т.е. Субсидирование, финансирование, поддержка тех производств, которые стратегически нужны государству. Ну, и в - третьих, это сильная финансовая политика. В России были деньги совершенно специфические, которые уже в Европе исчезали. В России были деньги, которые были из метала, звонкие монеты. Сначала серебряный руль, потом золотые монеты. Монеты из золота 96 пробы.
Когда экономика несильная, но нужно, чтобы люди хотели заработать твои деньги, вы должны иметь более сильную валюту. Так писали многие наши экономисты. Благодаря такой трехканальной системе государственного контроля и регулирования стал бурный взлет отечественной индустрии. К 1902 году наши экономисты фиксировали: Российская промышленность четвертая экономика в мире. Общий баланс или ВНП России рассчитывался тогда примерно в 16 миллиардов золотых рублей, и продолжал бурно расти. К 14 году достиг 30 миллиардов золотых рублей. По темпам роста Россия была на первом месте в мире, в отдельные годы, чередуясь с Соединенными Штатами. Россия выходила на траекторию чрезвычайно высоких темпов экономического роста. Это фиксировали не только наши специалисты, и американские и английские. Никто никогда не сомневался, что 2 промышленных подъема 90 — х годов, а также подъем начало 20 века совершенно феноменальный подъемы, которые — по аналогии, можно было говорить, подъем Японии после Мировой войны или возрождение экономики ФРГ после битв Второй Мировой войны. Но я всегда предупреждаю, к этому процессу нужно относиться всегда взвешенно и объективно. Русская промышленность под жестким государственным контролем формировалась таким образом, что русский предприниматель не становился оппозиционной силой власти. Если хочешь разбогатеть при государственном регулировании, значит с властью надо дружить. Власть и собственность, к сожалению, слишком сильно сращивались, а это приводило к чрезвычайной уязвимости тех социальных структур, и я бы сказал — диспропорция в экономическом развитии.
Государству нужны были избранные отрасли, поэтому избранные олигархи пользовались особым почтением. Они особо любили власть. Вы можете сказать, что нечто похожее наблюдается и сейчас. Но это неслучайно, потому что алгоритмы русской истории, мы живем в своей стране, и история всегда дышит нам в лицо. Вообще, что такое история? Это способ самопознания. Это зеркало, вот смотри в историю и видишь себя. Говоря о развитии русской промышленности, нужно обязательно иметь в виду, что все это давалось неслучайно и не зря. В результате возникли диспропорции, особенно опасны они стали в начале 20 века, когда выяснилось, что Россия сильно отстает в аграрном реформировании. Аграрный сектор экономики катастрофически стал отставать, отставать от структурных изменений в российской промышленности. В конечном счете, именно аграрная революция и была под основой всех революционных потрясений начало 20 века. Так, на чем я хотел остановиться. Веков 7-8 укрепления самодержавия это была цена создания могучей империи, выход России в число ведущих стран мира и Европы.
Так, что самодержавие не надо бранить слишком однобоко. У самодержавия были свои достоинства. У идеологов русского самодержавия были основания говорить, что российская самодержавная власть гораздо менее коррумпирована, чем любая демократическая система стран Европы. Об этом говорил Победоносцев много раз. Есть книга у него «Великая ложь нашего времени». Что такое демократия? Это коррупция и обман, популизм и демагогия. Посмотрите на французских парламентариев. Это же все продажные люди. Это Победоносцев так писал. Обер-прокурор святейшего синода при Александре III. То ли дело у нас. Мне вот взяток не дают - говорит Александр III. И носит штаны с заплатами. Царь носил штаны, которые были заплатаны, императрица ему зашивала. Это не потому, что он настолько оскудел, что ему не хватало зарплаты купить новые брюки. Он себя так позиционировал. Это все потому, что самодержец отчитывается перед Богом, кому и в в каком состоянии оставит свою страну после окончания своего царствования. Самодержавие — сакральное. Кроме того, в самодержавии виделась внешняя безопасность. Самодержавие позволяет сосредоточить ресурсы и обеспечить независимость страны. Народ русский был самодержавный, монархический. Крестьяне всегда отличались наивным монархизмом. И это было тоже понятно, потому что как бы моделировалась общегосударственная система неограниченной власти царя на народную жизнь. Вот как в семье большой крестьянской отца ведь никто не выбирает, Богом данный государь. Так и здесь, во всей стране отец. Русский народ любит патерналистскую власть, которая хорошо опекает. Интеллигенция имела все основания говорить, что такая власть подавляет общественную активность, подавляет и исключает возможность появления гражданского общества. Получалось всегда так, когда слишком много самодержавия — давай нам свободу, если свободы слишком много — возникают деструктивные процессы, и хочется больше порядка. Обратите внимание, как в течение всего 19 века менялось: крутое самодержавие — либеральный государь, крутой царь — либеральный, крутой — либеральный. Это означало, что Россия мучилась и продолжает мучиться в поисках оптимального соотношения власти и доверия, доверия и власти. Николай II, который пришел к власти в 1894 году, 26 — летним, он тоже полагал, что российское самодержавие — это такая ценность, без которой страна не может никогда обойтись. И когда ему депутаты от земства сказали: Ваше величество, ну все-таки уже накануне 20 века, пора переходить к каким-то режимам доверия, парламентаризму. Мы ожидаем от Вас режима доверия. Он прочитал приветственные адреса девяти председателей губернских земских управ. И в адрес этих седовласых ветеранов земского движения ответил: Вы что? Бессмысленными мечтаниями хотите голову мне вскружить? Буду править так, как правил государь мой отец, неукротимо и сильно. Т.е. Россия должна быть всегда неограниченной самодержавной страной. Ответ был: хочешь войны? Значит, получишь. Войны со стороны общества. И мало тебе не покажется. Из таких противоречий и складывалось тот интереснейший период истории, который шел от 1861 по 1917 год.
Спасибо, Михаил Дмитриевич. Регламент такой, вы поднимаете руку, а я передаю Вам микрофон. Вот я уже вижу первый вопрос.
Хочу поблагодарить за интересную лекцию, Вы всегда были, по общему мнению студентов, лучшим лектором. У меня такой вопрос. Например, Василий Васильевич Голицын еще в петровские реформы, готовил еще при Софье, Петр его реформу и осуществил, за исключением, что не освободил крестьян, и потом в 18 веке говорил, что 100 лет спустя Голицына рано освобождать крестьян. И может так показаться, что русский народ со своим чувством примитивного монархизма, желания, наивного монархизма. Так и живет, так и будет жить. Что за это время в народе так ничего и не поменялось. Можно ли так сказать, что это от самодержца зависело, что держава она на нем держалась, а не на народе. Ну, а вопрос вот в чем. Как Вы думаете, может это от просвещения, в том числе зависит, чтобы можно было осуществлять иерархию, которую государство держит. И такое понятие как синархия, которое земство из себя представляет. У нас вообще есть вот это на почве просвещения добиться какого-нибудь баланса.
Я еще раз повторяю, может я не очень ясно это сказал. Я настойчиво пытался провести мысль о том, что самодержавие было той формой организацией государственной власти и мобилизации сил страны, с помощью которых Россия могла выдержать историческое соревнование народов и выйти в ранг великих держав, если у нее были, конечно, такие амбиции. Вот к рубежу 18-19 веков эту историческую задачу она решила. Кульминация — это победа над Наполеоном, это был апофеоз самодержавного величия России, крепостнического величия России. Не случайно, Александр I не ставил вопрос об отмене крепостного права наших крестьян, после победы над Наполеоном. Это был апофеоз величия самодержавия и крепостничества в России, потому что, именно, такая страна сумела победить наполеоновское нашествие. Россия состоялась, но когда Европа, Североатлантическая цивилизация перешла к форсированному индустриально — технологическому, культурному, просветительскому процессу. Когда у них начался процесс урбанизации, когда основная масса населения сместилась из деревень в города, вот тогда стало очевидно, что самодержавно-мобилизационные возможности не безграничны. Необходимо включать энергетику общества, а если общество не заработает само, без государственной опеки, тогда Россия может проиграть теперь историческое соревнование народов. Необходимо было менять это, менять сам характер взаимоотношений власти и общества. До сих пор это оправдывалось, до конца 18 века угрозы устранялись с помощью мобилизационных ресурсов.
Ключевский отмечал эту особенность нашего исторического процесса: «Государство пухло, народ хирел». И это было много веков. Государство пухло, народ хирел. Вот на что всегда обращали внимание европейцы. Русские — не права человека их интересуют, вот судьба страны, родина, долг перед страной, долг перед отечеством, Потому что он рано это чувствовал и на протяжении многих веков прекрасно понимал. Государство это то, что прикрывает его безопасность, поэтому для государства он должен и хотел и мог отдать, что может. Конечно, я обобщаю сильно, были разные люди. Кто-то и бежал. Вызов 19 века это была либерализация страны. Это освобождение либерализации общества. И до Голицына были, еще и раньше были люди, которые говорили, что неплохо бы либерализоваться. Тогда Россия была бы просто другой. Или может быть на просторах такого гиганта, от Балтики до океана, и от северных морей до Кавказских гор, то это было бы совершенно другие государственные преобразования. Она-то такая сложилась. Другое дело, найти соотношение между общественным развитием и государственным контролем и патронажем очень сложно. Государственная опека докучливая такая надоедает обществу, ему хочется свободы. Но если свободу обществу даст слишком большую, то государство начинает трещать и разваливаться. Но это же мы с Вами знаем. Поэтому очевидно и Путин травмирован сильно этим ощущением, что советский союз-то распался и перестал существовать. Причем просто распался и перестал существовать. 31 декабря 91 года был советский союз, а 1 января 92 года советского союза не стало. И что? Ну, не стало и не стало. Фатально это было? Думаю, что нет. Вообще история — это нефатальный процесс. Могло бы быть иначе. Но как иначе? Это разные варианты. Как Герцен сказал: «История — это коридор, 150 дверей, куда зайдешь».
Вопрос связан с административно-территориальным делением России этого периода. Как я вижу, что структура территорий и структура власти вполне соответствует, т.е. страна разбивалась на губернии, власть была на уровне губерний, на уровне уездов. С появлением местного самоуправления или земства, в городах и весях параллельно существовала и государева власть и местное самоуправление. И попробуй превысь в своих полномочиях самоуправлению. И кроме всего прочего, должны быть и финансы по каждому их этих структур. Выскажите свое мнение, как я понимаю, сегодня у нас страна состоит из субъектов федерации. Каждый субъект федерации теперь состоит не из территориальных государственных структур, где государевы люди на уровне субъектов федерации, подчиненные губернатору. А у нас теперь муниципальные районы. Значит, теперь у нас самоуправление ушло ниже областной власти. И в таком случае, территориально из чего теперь состоит субъект федерации? Не из элементов субъектов федерации, районов, где бы сидели люди и губернаторы, а из муниципальных районов. А также мы приняли хартию о местном самоуправлении, где государство не имеет право вмешиваться в местное самоуправление. Видите ли Вы, что надо извлекать исторические уроки и все-таки корректировать наши нынешние условия?
Вопрос я понял. На что хотел обратить внимание, мы сейчас находимся в начале проспекта Революции, Большой дворянской улицы, а дальше от здания ЮВЖД находится здание губернатора. Почему дом губернатора? Почему это здание, Проспект революции дом 22 — это дом губернатора? Потому что все губернаторы дореволюционной поры обязаны были помещаться только там. Там работать, там жить. Это был не каприз, это была символика. Это был показатель того, что губернатор является не представителем местного региона, а представителем центральной власти по управлению местным регионом. Тем самым, демонстрировалось единство империи. Смещенный губернатор освобождал помещение, а прибывал новый губернатор и поселялся в доме губернатора. Это было коронное здание, принадлежавшее к короне Российской империи. Дом губернатора России. Это обстоятельство, в какой-то степени, до 1906-1907 годов, до появления государственной думы, сильно раздражало наше земство. 27 апреля 1906 года появилась государственная дума, где земцы получили тот орган, о котором мечтали всегда. Что такое Госдума? Это центральное русское земство. И земство перестало быть политическим. Воронежское, рязанское, тульское, курское. Вся политическая риторика из земских собраний ушла. Возникла действительно реальная возможность того, что теперь произойдет консолидация государственной и земской ветвей власти.
И довольно обнадеживающие были процессы в период столыпинского премьерства. Россия шла по пути интеграции двух ветвей. Оборвалось по внешней причине. Мировая война. Ленин как-то признался, если бы не Мировая война, у нас бы никогда революции и не было. Он даже сказал бы так, что десятки лет не было бы никакой революции. Почему Россия не выдержала мировой войны? Это отдельный вопрос. Насчет того, что сейчас складывается, вижу, что сейчас губернаторы не столько представители местного общества, сколько трансляторы политики центрального правительство на местах. Видимо, они должны так себя ощущать для того, чтобы удержать единство государства российской федерации. Нынешние губернаторы не очень-то это и любят. Понимаете, когда болотные процессы начались, Медведев же неслучайно сказал, что нужно дать опять возможность выбирать губернатора. Выборы губернаторов: дело хорошее или плохое? У меня нет уверенного ответа на этот вопрос. В российских условиях как оно лучше, выбирать или нет. Хорошо иметь хорошего губернатора. Это как в университетах, ректоров выбирают или назначают. Какой лучше? За всю историю, на моей памяти ректоров Воронежского Университета самый лучший был приезжий из Москвы. Это был Борис Иванович Михантьев. При нем университет лучше всего развивался и лучше всего себя чувствовал университетский коллектив. А когда стали выбирать, то... как говорил Алексей Толстой: Ходить бывает склизко по камушкам иным, поэтому, что близко — мы лучше помолчим. (смех в зале)
Вы сказали, что наступил такой этап, когда самодержавие или монархия стали все-таки препятствием для России, для ее индустриального развития. Прошу прощения, у меня вопрос о современности. Почему монархия Объединенных Арабских Эмират не препятствует индустриальному развитию страны? Спасибо!
Прекрасный вопрос, между прочим. Потому что вообще монархия и демократия не антиподы. Я вообще считаю, что монархия самая демократичная форма организации государственной власти. Примеров много. Посмотрите Великобританию, Голландию, Швецию. Испанский король Хуан Карлос верный гарант демократии в Испании. Он в свое время именно как гарант демократического развития Испании выступил. Там были угрозы свертывания демократии. Так, что демократия и монархия это не антипод. Поэтому в Объединенных Арабских Эмиратах вполне сообразуется энергетика и общественная свобода, инициативы и предприимчивости. Мне кажется, что в какой-то степени повторяется ошибка пореформенного развития, связанная с тем, что успех экономический, идущий снизу от общественных инициатив, обеспечивается только в том случае, если ты дружишь с властью. Вот это плохо. Это, в конце концов, деформирует бизнес, и деформирует государственное устройство.
Такой вопрос о рабской психологии российского народа. Многие из нас потомки казаков. У казаков было рабство, и их освобождали в 1861 году?
Я вообще слово рабство в психологии не применял и о рабах в России не говорил. Рабы, наверное, были, по всей вероятности, холопы на Руси. Это было время раннего русского государства, но они недолго существовали. Традиционного рабства, рабства в европейском смысле слова не было. Если я говорил, то это о монархической психологии. Наивный монархизм русского крестьянства, это совсем не рабская психология. Русский государь — глава православной церкви. Поэтому, это совсем не рабство. О рабстве я не говорил, тем более его не могло быть и у казачества. Казачество — это региональное население, ушедшее в регионы из-под слишком сильного контроля. Это часть сегмента русского крестьянства, который испытывал чрезмерные, государственные нагрузки. Уходил из-под пресса государственного контроля регулирования или считал, что опека чрезмерная не нужна — он убегал, уходил на Дон, а из Дона возврата нет. Так и возникло Донское, Волжское, Днепровское казачество. Государство к этому относилось прагматично, я считаю. Прагматична и правильно относилась. Казачество было буферной зоной, препятствующей. В конце концов, государство должно было прибрать казаков к рукам. И прибрало. Прибрало кнутом и пряником. Казачество испытало трагическую судьбу, Вы же знаете. Расказачивание эпохи советской власти это тоже неслучайно, потому что в недрах народа долго бытовало, что вот казаки это преторианская гвардия старого режима. Они получали по 30 десятин на двор. ОМОНа не было, но были казаки. Студентов разогнать, нагайками похлестать. И образ казака всегда был такой интеллигенции чужд. Казачество — это тот потенциал самоорганизации русского народа, который проявлял себя тогда, когда государство не могло достать часть населения чрезмерной своей опекой и контролем. Оно самоорганизовывалось, конечно. Я не вижу рабства среди крестьян, я говорю еще раз — это наивный монархизм крестьянства, да. Но если бы не было наивного монархизма крестьян, не было, пожалуй, и казачества. В отношении казачества действовали свои правила. Они не были совершенно свободны, у них были государственные обязанности весьма тяжелые. На них лежала государственная служба. Казачество несло нагрузку военную, и достаточно тяжелую. Что у них не было частного владельца — это совершенно правильно. Их освобождать не было нужды.
Американский советолог и историк Ричард Пайпс — я специально прочитал статью перед лекцией, статья называется «Три «почему» русской революции». Мой вопрос: почему пала российская монархия? Насколько фатально было это падение? И насколько революция была предсказуема? Какую роль сыграли реформы в наступлении русской революции? Спасибо.
Есть большое искушение сразу сказать, что это результат противоречий, сложившихся в русском обществе в течение пореформенной эпохи. Почти, правда. Но она могла и не пасть от этих противоречий, которые складывались. Понимаете, не фатально это было. Но она все-таки пала. Почему отрекся от престола Николай II? Несколько причин. Одна из важнейших причин — это поражение в идеологической войне, пропагандистской войне в годы Первой Мировой Войны, которую практически Россия совершенно не вела и не умела вести. Никаких информационных структур, штабов, информационных агентств в годы войны не работали. В результате, Россия проиграла бездарно. Почему Николай II отрекся лично? Потому что на него повлияла очень сильно психологический шок первой русской революции. А расстрел 9 января... Общественное мнение, публицистика, мнения России и зарубежных стран нагрузила ответственностью самого царя. Если стреляли в рабочих, значит Николай II кровавый. После этого он утратил способность к решению внутренних проблем силовыми методами и не смог принять необходимых решений, когда их нужно было принимать. В результате, в Первой Мировой Войне Россия вела себя совершенно недопустимо вела войну. Депутаты Государственной Думы могли говорить открыто, что нами управляет бездарь, что царь никуда не годен. 23 февраля 1917 года случились хлебные волнения в Петрограде о том, что хлеба в России было на миллиард шестьсот миллионов пудов с излишком, Николай II не сумел применить элементарные силы правопорядка в Петрограде. За что и поплатился. Мы могли и обойтись без революции. Россия получила новые качества, она стала аграрной и индустриальной страной, у нее появилась сеть транспортной системы, у нее появилось современное университетское образование, у нее появилась современная наука. Россия заняла достойное место. Это все результат преобразований. Революция произошла не фатально, но и не случайно. Это целый комплекс субъективных и объективных явлений и процессов, которые сошлись в одном месте и в одно время. Трагедия отречения Николая II это была трагедия русской армии, т.е. солдаты потеряли моральную уверенность, присяга повисла в воздухе. Кому присягать? Временному не присягают. Тогда что делать? Это была катастрофа.
А если зайти в эту дверь, за которой монархия сейчас? Это опереточный сценарий или возможная реальность для развития общества?
Я еще раз повторюсь, я историк, и могу сказать уверенно о том, что было. А то, что будет... Все может быть. Дело в том, что у нас нет общества, способного выбрать монархический образ правления. Нет его, утратили. Кому-то хорошо, кому-то плохо. Такова реальность. Нужно привыкать жить без опеки. Трудно, но надо.
