Спасибо большое за приглашение и за то, что так много людей пришло на мое выступление. Это очень радует, что проблемы образования продолжают людей волновать.
Я, пожалуй, начну с того, что все-таки два слова скажу, почему я имею моральное право рассказывать что-то об образовании. Первое, я имею педагогическое образование, я заканчивал в свое время в 1974 году известный МГПИ им.Ленина в Москве, физический факультет. Но, правда, в школе мне поработать не удалось, я поступил сразу в аспирантуру и потом 17 лет преподавал физику. А потом сменил профессию и с 1992 года я преподавал социологию, менеджмент. Сейчас я являюсь деканом бизнес-школы в высшей школе экономики, но, так или иначе, вся моя жизнь связана с преподаванием. И с преподаванием на первом высшем – молодым людям, и взрослым, сейчас я работаю преимущественно со взрослыми людьми. Таким образом, я думаю, что у меня существует некий взгляд на то, что происходит, своя точка зрения. Может кому-то она покажется излишне резкой, но я привык вслух говорить то, что думаю.
Непосредственно к этой теме меня подтолкнуло еще одно событие: в середине прошлого года ко мне обратились мои коллеги из Высшей школы экономики, которые выпускают журнал «Вопросы образования», где издаются переводные книги. И меня попросили быть научным редактором перевода очень интересной книги, автором которой является этническая китаянка, прожившая много лет в США и превратившаяся фактически в бикультурного человека, имеющая огромный педагогический опыт и написавшая книгу о том, как неправильно понимается китайское образование в американской образовательной среде. И когда я стал редактировать эту книгу, я был просто восхищен целым рядом моментов, потому что рассуждения Цзинь Ли – автора этой книги – помогли мне поставить в некий контекст и упорядочить некоторые соображения, которые мучили меня в течение долгого времени. И поэтому меня сейчас занимает эта тема «Образование и культура». И как сейчас на этом слайде написано – происходит война или сотрудничество <между ними>?
В этом контексте в конце своей презентации я пояснил, что, с моей точки зрения, происходит в российском образованием в широком смысле слова. Какие здесь есть успехи, а успехи есть. Какие есть проблемы, а часть проблем универсальные, имеющие отношения к глобальным проблемам образования.
Ну, давайте начнем.
Первое, что я хочу отметить, что глобализация происходила всегда. Многим людям кажется, что глобализация – это своеобразие текущего момента. Ничего подобного. Великие географические открытия – это та же глобализация, только происходившая несколько сот лет назад. Сейчас просто глобализация резко усилилась, она интенсифицировалась, и это привело к тому, что культуры стали взаимодействовать чаще и сильнее. Это привело к целому ряду проблем. Не зря на этот слайд я поместил эту картиночку, где одновременно показан и христианский храм, и минарет мечети. Эта картинка снята в Европе. Европа поставила вопрос, как можно сохранять культуру при вот таком интенсивном взаимодействии культур. Возникла проблема идентичности культур.
В разных странах эта проблема решается по-разному, ну, например, вы знаете, что в Швейцарии на референдуме был одобрен закон, согласно которому на территории Швейцарии запрещено строительство мечетей. Вообще. Несмотря на то, что, как вы понимаете, Швейцария, это одна из самых старых демократий в Европе, страна весьма толерантная, страна нейтральная. Но она заняла такую позицию. Приезжайте к нам все, кто хочет, исповедуйте любую религию, но мы вам не гарантируем, что мы позволим строить соответствующие культовые сооружения на территории нашей страны.
Другой вопрос, связанный с сохранении идентичности культур возник при формировании Европейского союза. Есть такие забавные факты, связанные, например, с созданием единой европейской валюты, которая теперь называется Евро. Но с Евро, даже с поиском этого слова, связано такое обстоятельство: когда уже существовала единая валюта, которая была безналичная, не было еще наличной валюты, то она называлась так – ECU. Это была аббревиатура – European Currency Unit. Казалось, ну что? Была безналичная валюта, теперь станет наличная, но тут немцы категорически возражали против превращения ECU в наличную валюту. Потому что это слишком похоже на названия французской валюты 18го века - экю, у нас же общеевропейская валюта и французам мы доминировать не дадим и давайте искать нейтральное название для единой европейской валюты. Вот тогда народ долго-долго обсуждал и придумали название Евро. Действительно, вроде как хорошо.
Но дальше возникла другая проблема культурного свойства, потому что во многих странах населения считало так: если мы утратим свою национальную валюту, деньги свои, то мы как бы потеряем свою национальную независимость. А ситуация ведь какая, изначально в Евросоюз входило 12 стран. А купюр, номиналов наличного евро – 5, 10, 20, 50, 100, 200, 500, то есть 7. То есть даже на каждую одну страну не хватает по одной купюре. Возникает вопрос: как же быть, как сделать так, чтобы каждая страна Евросоюза внесла свой вклад, отметилась в этой валюте? И тогда мудрые европейцы решили так: ладно, мы выберем выдающихся людей, внесших вклад в европейскую культуру, поместим их на эти купюры, независимо от того, к каким странам они принадлежат, а вот когда будем чеканить монету, то тогда мы сделаем так: аверс всех монет будет одинаковый, а вот реверс – обратная сторона – будет чеканиться каждой страной в отдельности.
Бенефициарами такого решения стали нумизматы, теперь им есть что коллекционировать, потому что каждую монетку Евро можно теперь найти в разных вариантах, больше чем в 20 странах теперь уже.
На первый взгляд это может показаться смешными и пустяковыми проявлениями, но это все проявления борьбы за идентичность, сохранение собственной культуры при всех процессах глобализации.
Но глобализация одновременно привела к рождению еще одной проблемы, связанной с образованием. Проще всего ее пояснить на примере как раз создания Европейского союза.
Евросоюз ставил перед собой главную задачу – сделать так, чтобы снять границы по перемещению капиталов, для этого единая валюта, товаров, для этого отсутствие таможенных границ и людей, для этого внутри Евросоюза все граждане Евросоюза перемещаются без виз. Но дальше этот переток рабочей силы из одной страны в другую порождает одну серьезную проблему. Вот представьте себе, что врач, работавший в Греции, переезжает в Германию. И возникает вопрос – он имеет право практиковать в Германии? В Германии задают вопрос, а какое образование он получил? А образование медицинское немецкое отличается от греческого. Можно его сразу без специальных экзаменов допускать к практике или нужно потребовать, чтобы он прошел определенную сертификацию, и так далее.
И вот для того, чтобы в будущем избежать этих проблем при создании единой Европы в свое время была подписана так называема Болонская декларация. Сначала ее подписали 10 стран, потом к той десятке прибавлялись постепенно другие страны, в том числе и Россия подписала ее. Главная задача Болонской декларации – это гармонизация системы образования во всей Европе. Для того, чтобы люди, например, начавшие обучение во Франции могли потом переехать в Италию, проучиться год или два, потом переехать в Германию и им бы засчитывались те семестры, которые они провели в других университетах и в том университете, где человек заканчивает образование, он бы уже получал диплом.
Может возникнуть вопрос – зачем такая мобильность нужна? Ответ в общем правильный, она обеспечивает возможность людям получить уникальное образование. Понимаете? Вы можете приехать в один университет, который славен сильными курсами в одной области, прослушать в течение семестра эти курсы, потом переехать в другой университет, прослушать сильные курсы другого университета и в итоге вы как специалист получаетесь совершенно уникальный.
Здесь конечно есть риск и каждый человек берет этот риск на себя, потому что угадаете ли вы с тем, какие специальности будут востребованы, найдете ли вы потому работу с таким образованием или не найдете... Но в Европе уже давно понимают, что свобода выбора всегда связана с ответственностью, которую вы берете на себе в связи с этим выбором. И считается, что свобода выбора – это позитивная вещь. Отсюда вот эти люди стали действительно гармонизировать систему образования, ввели в Европе трехлетний бакалавриат. Ввели систему кредитов, систему аккредитации и так далее, и так далее.
Вот это пример того, как происходит глобализация в сфере образования, но теперь давайте все-таки вспомним, что система образования отражает в очень сильной степени особенности национальной культуры. И вот в этом смысле образование решает не только задачу трансляции знаний, передачу знания от одного поколения к другому, но и решает проблему социализации молодежи и ее подготовки к профессиональной деятельности. А социализация она специфична для каждой конкретной страны, поскольку она отражает особенности национальной культуры и особенности национальной культуры отражают и даже содержание образования: то чему людей учат.
Но с другой стороны в связи с глобализацией широкое распространение получила мысль о том, что можно говорить об универсальных подходах к образованию в современном мире. И в этом отношении проявлением этих универсальных подходов являются разные сравнительные исследования, которые регулярно проводятся по всему миру, когда школьников разных возрастов тестируют или проверяют на разные навыки и умения и сравнивают. Есть два самых известных, пожалуй, таких исследования, это PISA – Программа международной оценки школьников и Международные мониторинговые исследования качества школьного математического и естественнонаучного образования – они называются TIMSS.
На следующем слайде показаны результаты TIMSS 2011 года и PISA 2012 года. Вот-вот будут опубликованы результаты PISA 2015 года, потому что исследования уже проведено, но еще пока результаты не объявлены. Вот вы видите, какие страны находятся, как принято говорить, в верхней части турнирной таблицы. Результат по математике, 4-й класс. 1 место – Сингапур, 2-е – Корея, 3-е – Гонконг, 4-е – Тайвань, 5-е – Япония. Россия на 10-м месте, США на 11-м. Результаты PISA – это чтение, письмо, понимание текстов – на первом месте Китай, на втором Сингапур, на третьем Гонконг, фактически, Китай, на четвертом Тайвань, на пятом Корея, потом Макао, считай тоже Китай. И Япония. И только дальше появляются европейские страны.
Значит, смотрите какая интересная вещь, в дальнейшем это будет очень важно. На первых местах в сравнительных исследованиях качества образования на первом месте оказываются преимущественно азиатские студенты, причем даже можно сказать сильнее – студенты, воспитанные на ценностях китайской культуры. Это чрезвычайно интересно, потому что Западные страны на китайское образование смотрят свысока и считают его, если пользоваться молодежным жаргоном, отстоем. То есть устаревшим, очень жестким, нацеленным на зубрежку, неразвивающим, ну я могу и дальше приводить эпитеты, но в общем, все равно возникает проблема.
Коллеги, можно сколько угодно обзываться, и говорить, что ваше образование такое непрогрессивное, отстойное, да, но результат-то как объяснить? Как объяснить то, что китайцы всегда впереди планеты всей по математическому, естественнонаучному образованию? По чтению, по пониманию текстов? Между прочим, обратите внимание: читают они иероглифы, они не пользуются буквенно-слоговым письмом как европейцы. Это требует гораздо более серьезного обучения. И если они делают это с иероглифами лучше, то это, в общем, означает, что они еще в больше степени превосходят европейских или американских или российских школьников в этом отношении.
Вот возникает такой забавный парадокс, как же так? Казалось бы, система образования вроде бы не отвечает требованиям современной цивилизации, если хотите, вот этой гуманистической педагогике, а результаты получаются такими впечатляющими. В этом надо разобраться, вот в этом, собственно говоря, стала разбираться Цзинь Ли, эта симпатичная женщина.
Родилась она в Китае, закончила в Китае школу, поэтому она воспитана была в конфуцианских ценностях, но потом переехала в США и погрузилась в другую культуру, она человек бикультурный и имеет полное право рассуждать об этом со знанием дела – она не сторонний наблюдатель. Она отметила парадокс «китайского учащегося», который выглядит странно, перемещаясь в США, но демонстрирует выдающиеся достижения при сравнительных исследованиях. И она задалась вопросом: существуют ли различия во взглядах на образование в европейско-американской и в восточной, прежде всего, китайской традиции. И надо сказать, что ее ответ оказался неожиданным и очень глубоким. Она указала, что взгляды китайцев и европейцев на образование действительно фундаментально отличаются.
Я не буду зачитывать то, что сейчас показано на слайде, вы это все видите, но смотрите. Конечная цель учебы в китайской традиции – это самосовершенствование. То есть там образование нацелено на человека, на тебя. Если вы внимательно прочтете представление об обучении в западной традиции, то вы увидите что в западной традиции обучение нацелено на познание внешнего мира. Это очень существенная разница. Мы хотим познать внешний мир или мы хотим познать себя.
Кстати, именно поэтому вы можете сказать, на что было направлено советское образование. Оно фактически совпадало с западной традицией, оно было направлено на познание внешнего мира. Причем такого – физического, поскольку у нас делался акцент на естественнонаучном образовании, у нас не было в образовании ни элементов социологии, ни элементов психологии. На познание собственно человека не обращали никакого внимания, а это очень существенно.
В зависимости от того, на что вы нацеливаете образование, вы выбираете ценности, что такое хорошее образование, чего вы хотите достичь, какие методы преподавания вы используете, и даже как ученики ведут себя в классе – все это определяется особенностями культуры, особенностями того, как люди смотрят на образование.
И вот Цзинь Ли в своей книге поясняет: у американцев существует абсолютно неправильное представление о том, почему китайские школьники ведут себя странно с точки зрения американских учителей или с точки зрения их американских одноклассников. Она акцентирует внимание, что китайские школьники воспитываются в духе так называемых конфуцианских учебных добродетелей. Эти добродетели здесь перечислены: искренность, усердие, стойкость перед лицом трудностей, упорство, концентрация, уважение к учителю и скромность.
Я не стал выносить на слайд те ценности, которые пропагандирует система образования, скажем, европейско-американская, но она совершенно иная. Во-первых, европейско-американская система образования пропагандирует конкуренцию между школьникам, пропагандирует стремление к получению максимального результата. Вы видите где-нибудь здесь в конфуцианских ценностях хоть малейшие следы такой тенденции? Их нет. Более того, последняя ценность или последняя добродетель – это скромность. Оказывается, что в случае с китайцами, если ученик демонстрирует очень высокие достижения, то семья, его родители, в первую очередь, должны уделять внимание тому, чтобы у человека не закружилась от этого голова. Чтобы он не возомнил о себе, что он обладает уникальными способностями, чтобы он свои достижения перенаправил, например, на помощь своим одноклассникам, помогая, может быть, детям менее одаренным разобраться в соответствующих дисциплинах. Гордыня – это качество, которое в конфуцианской культуре глубоко и серьезно осуждается. Поэтому вот эти конфуцианские добродетели в значительной степени определяют то, какое поведение китайских школьников одобряется и какое не одобряется. И выясняется, что тут возникает очень серьезный конфликт с американской системой.
А где появляется этот конфликт? Понятно где: когда китайская семья переезжает из одной из стран с китайской культурой в США и китайский школьник идет в американскую школу. И вот здесь начинаются его несчастья и его мучения. Потому что чаще всего таких воспитанных добродетелях китайский школьник в американской школе тут же сталкивается с проблемой эффекта умников. По-русски, это эффект ботаников, я думаю, что здесь по большей части сидят взрослые люди, у них есть дети и наверняка вы все сталкивались с этой проблемой в школе. Как только в школе возникает ребенок, который хочет учиться, прикладывает к этому довольно серьезные усилия, во многих школах он становится изгоем, предметом насмешек, предметом преследования, его обзывают ботаником или ботаном, ну и так далее, и так далее.
В американских школах это очень распространенное явление, но я сейчас говорю прежде всего о школах государственных, не частных. И «прощается» хорошая учеба и отличная учеба только детям, которые учатся легко без напряжения в силу выдающихся умственных способностей. Вот им – ладно. Но если только люди видят, что кто-то прикладывает усилия, учится хорошо, стараясь получить хорошие оценки – это все… Ты становишься изгоем, против тебя начинаются всякие репрессии, об этом снято бесчисленное количество американских художественных фильмов.
В китайской школе возникновение этого эффекта практически невозможно, и вот почему: потому что в китайской школе поощряются вовсе не достижения, не результат, а поощряется упорство. И если ты демонстрируешь упорство, хотя ты не решаешь очень сложные математические задачи, то в китайской школе ты будешь получать отличные оценки. Ты живешь в соответствии с этой системой ценностей или с системой учебных добродетелей. Можно сказать, что это выглядит странно, но это выглядит странно только в том случае, если вы пропагандируете конкуренцию между школьниками, а если вы не пропагандируете конкуренцию, а ставите во главу угла познание себя и воспитание характера, то в этом ничего удивительного нет. Этот эффект умников проявляется очень отчетливо.
Второе, это признаки активности учащегося, в западной традиции, чем больше ученик задает вопросов учителю, тем лучшим учеником он считается. Китайский учащийся редко задает учителю вопросы во время его объяснения. И это вызывает у американцев убеждение, что «ну тупые китайцы», как молодежь наша говорит, «не догоняют». Поэтому сидят и молчат. Или не интересуются. Между тем, это абсолютно неправильная точка зрения, дело в том, что если вы помните, в системе учебных добродетелей китайцев был такой пункт как уважение к себе и уважение к учителю. Поэтому китайский школьник считает, что учителю нельзя задать вопрос, если вы не проделали сами подготовительную работу, если вы сами не постарались разобраться в предмете, если вы не почитали дополнительные материалы. А вот если вы почитали это и у вас остались дополнительные вопросы, то тогда вы имеете право их задать. Пока такая работа не проведена, задавание вопросов – это попытка переложить свою работу, которую ты должен провести, на плечи учителя. Я понятно объясняю? Согласитесь что такая точка зрения, как минимум, имеет право на существование. Мы сейчас не говорим – принимаем мы ее или нет, хорошо это или плохо. Эта точка зрения имеет право на существование. И честно говоря, я считаю что она правильная. Но это моя личная точка зрения.
Я еще помимо Высшей школы экономики преподаю в корпоративном университете Сбербанка и я теперь пользуюсь вот этим знанием китайской культуры. Когда я читаю лекцию по мотивации и мне люди говорят: «Сергей Ростиславович, а приведите пожалуйста примеры, как это может в Сбербанке проводиться?». Я говорю: «Господа, а вы не слишком нахально себя ведете? Я ведь вам рассказываю о неких моделях теоретических. И поняли вы эти модели или нет, как раз об этом можно судить по тому, можете ли вы применить эту модель к практике Сбербанка. Но обратите внимание – вы, а не я. А вы говорите, я не хочу напрягаться и думать, как эту модель применить к практике Сбербанка. А вы Сергей Ростиславович, будьте добры, приведите мне пример. Это как? Вы кого не уважаете? Вы и себя не уважаете, и меня не уважаете, задавая такие вопросы!».
Таким образом, получается, что вот этот большой поток вопросов, которыми бомбардируют учителя американские школьники, вовсе не является таким абсолютно позитивным примером демонстрации того, что они активно вовлечены в учебный процесс. Надо сказать, что я даже название для этого придумал – интеллектуальное иждивенчество. Когда вы за счет интеллектуальных усилий других людей пытаетесь себя освободить от каких-то обязанностей. Забавная система, правда? И это вовсе не означает, что китайские школьники не заинтересованы в том, что они изучают.
Давайте пойдем дальше, ценность ораторского искусства. В западной культуре, да в принципе и у нас отчасти, считается, что ораторское искусство – это высокая добродетель, это действительно искусство, и люди владеющие и владевшие ораторским искусством входят в историю, Цицерон, Демосфен и так далее, вплоть до наших дней. Китайские школьники не речисты, они не очень любят выступать, и в этом смысле они проигрывают своим американским сверстникам, если учатся в одной школе. Но почему? Оказывается, что в китайской культуре ораторское искусство не так уважаемо, как в европейской и американской культуре. Потому что оно подозрительно. За красивыми словами, за приемами ораторского искусства может скрыться пустота мысли, отсутствие логики и так далее, и так далее. Поэтому в истории Китая нет ни одного выдающегося интеллектуального лидера, который бы славился как выдающийся оратор. Просто на это никто не обращает внимания. Если человек оставляет книгу, оставляет как Конфуций будущим поколениям некое наследие, вот это ценится исключительно высоко, потому что книга – письменный текст – и устное выступление – это очень разные вещи. К книге можно вернуться, письменный текст – это очень жесткая проверка того, как ты держишь логику, все ли у тебя правильно с убедительностью твоего текста. Потому что этот текст можно несколько раз прочитать. А устная речь сиюминутна. Вот я вам сейчас что-то рассказал, попытался усилить громкостью голоса, интонационно что-то выделить, я могу вас увлечь, вы воспримете какую-то идею, а между тем, она может быть совсем не обоснованной. Поэтому то, что китайские школьники активно не выступают – это вовсе не означает, что они опять-таки страдают какими-то интеллектуальными дефектами и не могут потом интегрироваться в общество. Это просто следствие их культуры.
Я рассказал об этом, я привел несколько примеров из книги Цзинь Ли, касающихся того, как не учитывая китайскую культуру, учителя делают абсолютно необоснованные выводы относительно своих учеников. Но невнимание к проблемам культуры приводит к тому, что скажем, американские исследователи по целому ряду направлений по существу переоткрывают те факты, закономерности, которые давно известны китайцам.
В 1998 году в очень уважаемом журнале – “Journal of personality and social psychology” – была опубликована статься двух американских исследовательниц, Мюллер и Двекк, посещенная исследованию того, как похвала влияет на формирование поведения детей. Они провели такой интересный эксперимент, взяли большую выборку пятиклассников, несколько сот человек и предложили этим детям решить сложную для этого возраста математическую задачу, дав на решение этой задачи некое продолжительное время. Задачу решила небольшая часть от полной выборки. И вот тех, кто решил задачу, этих детей выделили для продолжения эксперимента. Их случайным образом разделили на две равные по численности группы. А вот дальше с этими двумя группами поступили по-разному, то есть поступили то с ними в какой-то мере одинаково – их похвалили, но похвалили по-разному.
Одной группе сказали так (обратите внимание, выборка случайная): «Ребята, вы – супер! Вы молодцы, решали задачу несколько сот человек, а решили только вы – небольшая группа, у вас высокоразвитый интеллект, мы вас поздравляем!». Можно так похвалить детей? Ну конечно можно, почему нет.
Другую группу, вторую, хвалили по-другому. Им сказали: «Ребята, задача была действительно трудная, потому что решило ее небольшое число участников, кроме того, вы потратили на это много времени. И время вам потребовалось потому, что сразу задачка не решилась. Но вы проявили упорство, вы не бросили задачку, не отчаялись, продолжали ее решать и, наконец, нашли решение. Вот это упорство – это здорово!». Можно так похвалить человека? Конечно можно.
А после того, как эти две группы так по-разному похвалили, наступил второй этап эксперимента. Обеим группам дали набор задач, разной степени сложности, и детям предоставили возможность самим выбрать, какие задачи решать. Так вот итог: первая группа, которым сказали, что они крутые, что они молодцы, что у них высокоразвитый интеллект, практически целиком выбрала легкие задачи. А вторая группа выбрала более сложные задачи, заметно более сложные. Некоторые не справились с этими задачами. И конечно экспериментаторы легко объяснили, почему получилось два разных результата.
Потому что первой группе нужно было поддерживать свой социальный статус крутых интеллектуалов, то есть они не могли допустить своего поражения. А второй группе этот статус не прививался, им просто сказали, что они молодцы, потому что они проявили упорство, ну так они и во втором случае проявляли упорство. Они продолжали действовать в том русле, в том ключе, которое получило одобрение в их первых действиях. Теперь мне кажется, всем присутствующим надо подумать, как вы хвалите своих детей и за что. Потому что мы в домашних условиях каждый раз можем отправить детей, как говорится, то в одну группу, то в другую, и получатся совершенно разные результаты. Мы воспитываем людей, которые будут искать легкие пути для того, чтобы не терпеть поражения и поддерживать свой статус, или мы можем воспитывать людей, которые будут браться за трудные задачи и получать соответствующие достижения.
Вот это было открытие американских ученых, вот эта статься привлекла внимание, она получила прессу. Но китайцы то это знают очень давно, и кстати говоря, Цзинь Ли, автор этой книжки, она не просто писала книгу, обобщая свой собственный опыт. Она проводила специальные исследования на эту тему и в частности она записала более шестисот бесед американских и китайских матерей со своими детьми на тему учебы. И потом она провела анализ, чему посвящены эти беседы. Так вот из этих бесед отчетливо следует, что китайские матери подчеркивают необходимость упорства и крайне болезненно реагируют, когда дети начинают хвастаться своими академическими достижениями. Китайские матери тут же ставят их на место и призывают к скромности, и указывают дополнительные возможности и так далее. Американские матери преимущественно увеличивают, раздувают эго своих детей, поскольку в основном хвалят их за конкретные достижения. Таким образом, получаются разные эффекты.
Но исследование этих двух американок приводит к тому, что американцы стали задумываться о том, правильна ли их система похвалы. Впрочем, как показали последующие исследования, это относится не только к детям, но и к взрослым, на рабочем месте, в зависимости от того, за что менеджер хвалит своего подчиненного, так он формирует схему поведения этого подчиненного. Но еще раз подчеркиваю, китайцы это знали еще во времена Конфуция, то есть пару тысячелетий назад. А американцы это открывают только сейчас.
И это не единственное переоткрытие, которые было сделано. Давайте еще одно рассмотрим. Этот замечательный симпатичный человек на слайде – Эрик Мазур – получил в 2014 году первую премию Minerva, которая рассматривается как аналог Нобелевской премии, только в области образования. Получил 500 тысяч долларов. Он получил <премию> за изобретение метода, который получил название peer instruction, что на русский язык правильно перевести как «обучение сверстников». Друзья, в чем смысл этого открытия? Мазур всю жизнь преподает в Гарвардском университете. Он физик и преподает физику. Будучи еще относительно молодым преподавателем, он столкнулся с такой проблемой, ему оказалось очень трудно объяснить студентам (а вы понимаете, что студенты в Гарвардском университете, это не просто студенты, это хорошо отобранные студенты) суть третьего закона Ньютона, который наверняка помните почти все вы присутствующие: «сила действия равна силе противодействия». Но это-то все воспроизводили. Но вот дальше, когда требовалось проанализировать конкретную физическую ситуацию, скажем ответить на вопрос, какое тело при столкновении испытывает более сильное воздействие – грузовик или легковушка, то 85 процентов детей тут же отвечали, что конечно же легковушка. Потому что грузовику-то чего <сделается>? Это свидетельствует о полном непонимании третьего закона Ньютона.
Мазур в своем интервью после получения премии рассказал, что он, как говорится, один раз объяснил, но контрольные вопросы показали, что люди не поняли, второй раз объяснил, контрольные вопросы показали, что и со второго раза не поняли. В третий раз объяснил в полном соответствии, помните, с рекомендациями Райкина: «Я им раз объяснил, два, три, сам понял, а они так и не поняли». Так вот он в третий раз объяснил, а они не поняли. И вдруг руку поднял один из его студентов и говорит: «Господин профессор, а можно я попробую объяснить им суть третьего закона Ньютона?». И он за три минут объяснил таким образом, что 80 променов студентов на следующий контрольный вопрос дали правильный ответ.
И эта история заставила Мазура задуматься о том, почему ему –опытному профессиональному, хорошо подготовленному преподавателю – не удается объяснить то, что мальчишка, в общем-то, сам только понявший суть третьего закона Ньютона, объяснил за три минуты. И он тогда вспомнил, что уже давно психологам известен эффект, который называется «проклятие знания».
Это очень интересный эффект, который связан с тем, что человек, хорошо знающий свою дисциплину, имеющий в своем сознании картину, я хоть физикой давно не занимаюсь, но у меня до сих пор эта картина существует в моем сознании, он забывает о тех гносеологических, познавательных трудностях, через которые он прошел, когда сам изучал этот предмет. И из-за этого, когда он сталкивается со своей аудиторией, он не может объяснить им, помочь им преодолеть их трудности. А вот ровесник, который сам только что понял какой-то закон, он понимает, через что ему пришлось пройти, у него это все свежо и на когнитивном, и на эмоциональном уровне. Он может объяснить своему сверстнику все это очень хорошо.
И Мазур разработал на этой основе целую систему, когда студенты помогают друг другу понять сложные вопросы физики, это и называется peer instruction, peer – это ровесники. Но можно только поаплодировать Мазуру, но только когда мы возвращаемся к китайскому образованию, то получается, что китайцы это знаю уже тысячу лет. У китайцев эта практика давно укоренилась, потому что у китайских школьников принято делать уроки вместе, помогая друг другу разобраться со сложными понятиями – вот этот peer instruction. Там иногда несколько семей, дети которых дружат, они в Китае специально так договариваются, что дети приходят делать уроки вместе, по очереди, по понедельникам в один дом, по вторникам – в другой, чтоб не грузить одну семью визитом этих «башибузуков». Но это просто принятая практика китайская, которую по существу и воспроизводит опыт и открытие Мазура. Конечно, с Мазура не надо «соскабливать позолоту», но все равно мы понимаем, что это переоткрытие того, что в другой культуре давным-давно известно.
Вот к чему приводит пренебрежение другой культурой в системе образования, согласитесь, что это, в общем, не очень хорошо. И так и хочется задуматься, как же можно использовать все эти вещи, например, в нашей практике, в российской практике. Для этого надо знакомиться с практикой преподавания в других странах, в других культурах, и пытаться выявить культурные корни этих познавательных образовательных учебных практик, оказывается, что они существуют. Вот Цзинь Ли, я считаю, сделала неоценимый подарок человечеству, указав на то, что культура имеет значение, и только изучив культуру вы можете в конченом счете до конца разобраться с системой образования.
А теперь давайте подумаем о себе. О русской культуре. Бог с ними с китайцами, с американцами. Вопрос, есть ли у нас какие-либо основания, и в нашей образовательной практике как отражается культура. Я, если говорить о специфике советской образовательной системы, плодом которой я являюсь, я закончил школу в 1969 году, задолго до начала всяких там изменений, и вуз я закончил в советское время. И к нашей образовательной системе относили фундаментальность, широту охвата предметов, но, правда, акцент – на точных наукам в ущерб гуманитарной подготовке.
Надо сказать, что когда я читал эту лекцию до встречи с вами, мне было сделано такое замечание, что в учебных планах советских школ история и литература занимали не меньше места, чем математика и физика. Но это немножко не точное утверждение, обратите внимание, что речь идет всего о двух гуманитарных дисциплинах. В советских школах не изучалась ни социология, ни психология, ни экономика, которые в общем являются необходимыми элементами знания для того, чтобы человек нормально ориентировался в современном обществе. И понятно, почему это делалось, потому что была очень жесткая идеология, и скажем в этом смысле научная психология противоречила неким идеологемам советским, поэтому ее не пускали сюда.
Но что произошло после того, как была устранена вот эта коммунистическая идеология? Давайте поговорим о реформах образования и я потом готов буду ответить на ваши вопросы. Во-первых, соответствуют ли различные элементы реформ образования нашей культуре?
Давайте рассмотрим несколько примеров. Первый пример, это конкурентность в образовании и проблема списывания. Существует западная традиция, которая говорит, что образование – это соревнование. Чем лучше образование ты получишь, тем на лучшую работу ты можешь претендовать, на лучшее место в жизни, на более высокий уровень жизни. И поэтому в США категорически не принято списывать, существует понятие academic cheating, это академический обман, это жестко карается.
Это вызывает у наших студентов, которые приезжают на обучение в США ну абсолютную оторопь и поначалу американские сверстники и однокашники кажутся им редкими сволочами, потому что просто не дают списывать.
На чем основана американская система и почему она так плохо приживается в нашей системе? Дело все в том, что в американских школах, я говорю о средних школах, хотя это же происходит и в университетах. У них приняты оценки A, B, C, A+ или А– и так далее. Но это не просто оценки, там еще рейтингуют студентов. То есть каждый семестр студент знает, что по этой дисциплине он оказался в своей когорте, скажем, 10-м, а по этой оказался 2-м, а по этой 30-м. И между студентами идет конкуренция, потому что каждый хочет хоть по какой-то дисциплине оказаться, что называется, на вершине турнирной таблицы. Но если идет такое соревнование, то не очень понятно, как давать списывать. Потому что ты дашь списать выполненную тобой работу, потом твой однокашник, одноклассник окажется выше тебя в рейтинге. Как вам это понравится? Никак не понравится, потому что это несправедливо.
Ну ладно в школе, это пока просто моральное удовлетворение, родителей можно потешить. А вот, например, в бизнес-школе это совсем не шуточное дело! Потому что там учатся на программах MBA два года. После первого года обучения рекрутеры из крупных компаний приезжают в кампус бизнес-школ и, как правило, требуют в деканате список двадцати самых успевающих студентов в данной когорте. И эти студенты проходят собеседования, получают лучшие предложения с больше зарплатой и так далее. И опять смотрите, вы помогли своему соседу сдать экзамен, решив за него задачку, он потом оказался в этом списке лучших, а вы нет. Он получил лучшую работу и большую зарплату. Вот это уже не просто несправедливо, а еще и сильно обидно, согласитесь?
Поэтому в Америке принята такая система – готовиться к экзаменам там принято вместе, сообща, помогая друг другу, а сдавать экзамены – каждый за свои знания. И там никто не осуждает студента, если он, увидев, что кто-то списывает, дает об этом знать. Его не считают предателем, это нормальное явление. Вы представляете, как бы это у нас воспринималось, что в вузе, что в школе?
Отчего это происходит? Все от того же, коллеги, мы до сих пор не привыкли конкурировать, а отсутствие конкуренции не позволяет нам быстро двигаться вперед. Всему обществу не позволяет конкурировать. Мы сохраняем вот эту патриархальность и это большая-большая проблема. Эта та культурная проблема, которую нам еще придется преодолевать в России.
Второй пример – реакция общества на введение Единого госэкзамена. Я вообще предвижу, что тут на меня может обрушиться шквал стрел критических и так далее, но давайте будем обсуждать не форму реализации ЕГЭ, а идею ЕГЭ. Я тогда просто позволю себе потратить две минуты, чтобы объяснить, зачем был придуман ЕГЭ. ЕГЭ был придуман для того, чтобы уравнять шансы на поступление в приличные вузы городских школьников, то есть школьников, которые заканчивали школы тех городов, где находятся эти вузы, и школьников из сельской местности. Потому что всегда москвичи и петербуржцы имели преимущества, поскольку могли нанять репетиторов из тех вузов, в которые они собирались поступать, с тем, чтобы они натаскали их для сдачи соответствующих экзаменов. Дети из сельской местности сделать это естественно не могли.
Через три года после введения ЕГЭ Высшая школа экономики провела социологическое исследование на территории практически всей России, опрашивая родителей об их отношении к ЕГЭ. Два региона, где отношение к ЕГЭ оказалось отрицательным – это Москва и Петербург. Во всех остальных регионах родители отнеслись к этому нормально, потому что это давало больше возможностей детям.
Буквально на днях я прочитал о возмущенной реакции президента, по-моему, Башкирии на введение ЕГЭ поскольку, как сказал этот мудрец, оказалось, что после введения ЕГЭ из Башкирии в московские и питерские вузы стало уезжать на 40 процентов больше талантливых школьников. А вывод понимаете какой? Долой ЕГЭ! То есть давайте мы своих талантливых школьников поместим в нашу «тюрьму», не дадим им возможность получить качественное образование, потому что как же – территория теряет талантливых школьников. Представляете? И это государственные мужи так рассуждают в стране. Это же просто катастрофа, это ментальная инвалидность у человека. Образование человек получает, чтобы получить конкурентоспособность, нормальное государство должно способствовать тому, чтобы человек это делал за государственный счет максимально эффективно. Гордиться нужно тем, что школьники из Башкирии могут поступать в серьезные московские и питерские вузы, а не требовать отмены ЕГЭ для того, чтобы заставить их поступать, например, в уфимские вузы. Это культурная проблема большая.
Реакция на вариативность образования. Когда у нас был принят новый стандарт школьного образования – последние высшие ступени, то по СМИ прокатилась волна публикаций о том, что «совсем унизили образование, оставили только ОБЖ, физкультуру, вообще ничего в старших классах не изучают».
Вы знаете, меня это так поразило, что я не поленился, зашел на сайт Министерства образования, сказал оттуда этот стандарт и потрудился его прочитать. Конечно, текст не легкий, он написан бюрократическим языком, надо через все эти бюрократические обороты пробираться. Но если вы все-таки дадите себе труд это сделать, то выяснится, что не просто ничего подобного не произошло, но СМИ оболгали реформаторов, потому что эта реформа позволила каждой школе формировать свой уникальный профиль обучения. Она позволила вводить новые предметы типа психологии, искусства, если школа считает это необходимым. Там есть обязательный выбор из некого набора естественнонаучных дисциплин. Все дисциплины разделены по группам, и есть дисциплины, которые нельзя не изучать. Или из определенной группы дисциплин нельзя не выбрать дисциплину для изучения. То есть это была такая феноменальная, наглая ложь.
Но в чем проблема? А проблема в том, что пока нового стандарта не было вот с этой вариативностью, то все директора школ дружно жаловались: «вот у нас засилье министерства, министерство все диктует, все школы единообразно должны преподавать одни и те же дисциплины». Теперь людям дали возможность выбора, и они теперь стали жаловаться в обратную сторону. Потому что оказалось, что это вообще-то ответственность директора школы: подобрать набор дисциплин, который будет, во-первых, интересен учащимся, под который можно будет набрать хороших учителей, набор дисциплин, который будет приветствоваться родителями, набор дисциплин, который даст возможность ребятам, закончив школу, успешно поступить в вузы. Вы понимаете, вариативность резко повысила чью ответственность? Руководства школ! А выяснилось, что они не готовы эту ответственность взять на себя. Поэтому они обрушили абсолютно несправедливую критику на составителей вот этого государственного стандарта.
Ну и наконец, еще один пример, это переход к обучению на английском языке. Сейчас во многих вузах, особенно тех, которые попали в программу «5-100», в массовом порядке разрабатываются программы, целиком реализуемые на английском языке. Я категорический противник этого процесса. Несмотря на то, что я сам свободно говорю по-английски, я читаю лекции и в России, и за рубежом на английском языке, я могу перейти с русского на английский мгновенно, и у меня не возникает никаких проблем. И я искренне верю, что каждый человек, современный, получающий высшее образование должен знать английский язык. Но это вовсе не означает, что он должен изучать целую программу магистерскую, находясь в России, по-английски.
Язык – это не просто язык, это система мышления. Любой язык отражает, так называемые, паттерны мышления, и если вы переходите на английский язык, вы переходите к англо-саксонскому мышлению, которое линейное: из пункта А в пункт Б, не сворачивая, и не дай бог не отклоняясь. Это довольно примитивный способ мышления.
Российское мышление гораздо богаче, мы с вами можем оперировать понятиями одновременно в нескольких контекстах, и это интересно. Когда мы начинаем так рассуждать, скажем, в англоязычной среде, мы очень часто получаем обвинения в том, что мы не логичны. Я всегда на это обвинение отвечаю весьма жестко: не мы не логичны, а вы не догоняете. Просто у вас мозги так устроены примитивно, вы просто не можете понять.
У меня с моим приятелем, близким приятелем – он американец, исключительно образованный человек, много раз бывавший в России и очень нашу стану любящий – произошла такая забавная дискуссия. Я слушал его выступление и в этом выступлении он озвучил знаменитое высказывание американского описателя Скотта Фицджеральда, который сказал, что сила человеческого интеллекта определяется способностью держать в сознании две противоречащие друг другу идеи, и при этом не терять способность к действию. После выступления Стива мы обсуждали его и я сказал: «ты знаешь, замечательная цитата из Фитцджеральда, только очень уж американская мысль». Он спросил: «а почему ты считаешь, что это американская мысль?» Он даже немножко обиделся, по-моему. Слегка. Я говорю: №понимаешь, вы американцы считаете интеллектуальным подвигом держать в сознании две противоречивые мысли и при этом не терять способность к действию, а мы русские можем хоть пять мыслей держать».
Что демонстрирует нынешняя ситуация у нас к стране, когда одни и те же люди нам говорят: да, у нас в стране есть коррупция, но мы должны бороться с коррупцией, и при этом мы сами ею и занимаемся. Ну как минимум три противоречащие друг другу мысли. И при этом большинство россиян говорит на это: «Ну и чо?». Да ничо. Так устроены мы. Не теряем способности к действию абсолютно.
Почему так получается и откуда берется эта наша способность управлять парадоксами? Такой термин есть. Это происходит по очень простой причине: потому что мы живем в более сложных социальных условиях, чем американцы. Они живут в очень четко определенных, давно сформировавшихся, давно не менявшихся социальных условиях и правилах игры. Мы вынуждены проявлять вот эту когнитивную гибкость и приспосабливаться к меняющимся условиям, мы пережили относительно недавно слом социальной системы и так далее, и так далее. Это все сказывается на способности людей мыслить. Поэтому я не вижу необходимости от этой способности отказываться, это даст нам в будущем – а мир будет только усложняться – это даст нам серьезное конкурентное преимущество.
И нужно ли нам переводить свою систему обучения на английский язык? Ведь решается вопрос очень просто. Ради Бога, давайте сделаем так, чтобы в каждом магистерской программе в любом университете, два курса – один на первом курсе обучения, второй на втором, читались на английском языке, а все остальные дисциплины читались на русском. Замечательно. Студенты учатся аудировать, слушать, понимать тексты, учатся писать, сдают экзамены на английском языке. То есть языковая практика есть, они встраиваются. У нас в Высшей школе экономики, несмотря на то, что большинство магистерских программ русскоязычные, любой преподаватель имеет полное давать студентам задания по чтению литературы на английском языке, у нас нету различия. Просто студенты обязаны уметь читать тексты по-английски. И мы это делаем, и я это делаю. Только не целые программы. Целые программы для меня – это некое насилие над нашей культурой, над нашим мышлением.
Тем более, очень опасаюсь, что с этими вещами придут к нам и такие пережитки как политкорректность. Это ж страшная вещь, которая в Америке просто поразила общество. Там же человек может выйти на серьезные конференции… Я десять дней назад вернулся из США с конференции. Выходит человек и, простите опять-таки за жаргон, несет полную пургу, ахинею просто чудовищную. Все сидят, слушают, он закончил, все говорят «Great!», поаплодировали, разошлись. Поворачиваюсь к сидящему рядом американцу и говорю: «Слушай, а он же абсолютную чушь нес». Он говорит: «Да, правда, но встать и сказать публично – «господа, это же полная ахинея» – принципиально невозможно».
Я теперь понял, как американцы демонстрируют свое отношение к такой ахинее – они не задают вопросы. Если кто-то сделал доклад, ему поаплодировали и не задали ни одного вопроса – точно ахинея. Но возражать против этого абсолютно невозможно. Это вам смешно, а мне не смешно, потому что я-то воспитан как физик, я привык, что наука – это дискуссии, это споры, что есть объективная истина, а если есть объективная истина, то кто-то может ошибаться, а кто-то прав. Когда любая точка зрения имеет право на существование, это уже никакая не наука, это черти что. Это абсолютная демагогия. И я поэтому внутренне страшно ненавижу эту политкорректность, я предпочитаю говорить как раз политнекорректно, потому что это спасает нашу культуру. И поэтому мы должны уметь вести дискуссии.
Но поймите меня правильно. Отсутствие политкорректности и умение вести дискуссию, это вовсе не значит, что вы на втором обмене репликами переходите на систему «сам дурак». Это означает, что вы можете аргументировать свою точку зрения, вы можете не соглашаться со своим оппонентом. Он должен приводить разумные доводы, а не просто как Жириновский стаканом воды в лицо заканчивать дискуссию, если у него доводы закончились. Это своеобразный способ демонстрации интеллектуального превосходства.
Кстати говоря, Жириновского переспорить нельзя, мы все это понимаем. Просто с ним нельзя вступать в дискуссию по одной простой причине, которую когда-то объяснил Василий Шукшин. Я как любитель литературы, да и вы, приходящие в книжный магазин, наверное, многие любите Шукшина. У него есть рассказ «Срезы», где он описал фактически стратегию Жириновского. По глазам вижу, что многие не помнят этот рассказ, найдите в интернете. Сюжет там такой: Алтайская деревня, из нее вышло много людей, которые сделали карьеру в городе. И эти люди время от времени приезжают к себе на родину и тогда вся деревня собирается в каком-то доме, и вся деревня задает вопросы этим успешным городским жителям. Но главным событием во время этих встреч оказывается выступление человека по имени Глеб, который приходит на эти встречи и начинает беседовать с этими «городскими умниками» и на глазах у изумленных односельчан просто, как говорится, размазывает их по тарелке. И вот, приезжает в эту деревню семейная пара, он – выходец из этой деревни, и она – его жена, оба кандидаты наук, преподаватели вуза, они садятся и начинается беседа. Приходит этот Глеб и начинает с ними «умные разговоры». Это написано задолго до появления Жириновского, но у меня такое ощущение, что его имджмейкеры читали это произведение и взяли даже на вооружение вот этот метод. В чем суть метода: в дискуссии не следует придерживаться никакой логики! Ну вот условный Владимир Вольфович как спорит? «Что вы мне говорите про кризис в российской экономики? ВВП российской экономики больше чем у США!». Тут конечно у всех глаза лезут на лоб, все говорят: «Владимир Вольфович, побойтесь Бога, откуда вы это взяли?». Он говорит: «А в Америке негров линчуют». Причем здесь ВВП Америки и линчевание негров? Ты ему говоришь: «Последний раз негров линчевали в 1956 году». А он говорит: «А мы омоем сапоги российского солдата в Индийском океане» и так далее. Проблема состоит в том, что вы спорите, придерживаясь каких-то правил, а он никаких правил не придерживается. Он может говорить что угодно, как угодно, в каком угодно порядке. И когда его все-таки некоторые собеседники ловят на этом, тогда он выходит из себя и начинает хулиганить. Стаканом воды или еще как-то.
Вот очень не хочется, чтобы мы переходили на такую систему дискуссии между собой, а учились вести какой-то цивилизованный спор. А это непростая вещь, этому нужно, в конечном счете, учиться.
Коллеги, я, пожалуй, рассказал то, что хотел рассказать о культуре и образовании, о том, что представляется мне важным, поэтому теперь я готов ответить на ваши вопросы.
Мой вопрос немножко касается начала лекции и середины. Если вернуться к традициям конфуцианским, с которыми сложно не согласиться, что скромность и упорство действительно приводят к хорошим результатам, то как этом можно подружить со следующей информацией: у нас сейчас популяризируется разные корпоративные тренинги которые настроены на мотивацию, на развитие лидерства, креативность, здесь пропагандируется мозговой штурм, задавание вопросов, надо показать себя, показать свои лидерские качества и так далее. То есть нужно себя активно проявлять, и такие тренинги действительно нам обещают высокие результаты, что человек станет креативным, у него будет какой-то профит. Как это можно подружть с конфуцианскими традициями, которые тоже показывают хорошие результаты. И вот эти тренинги мотивационные, которые пропагандируют лидерство, а не скромность, но тоже мы получаем хорошие результаты? Или это разные немножко вещи?
Ну, коллеги, лидерство и скромность – не антонимы. Дело в том, что лидерство имеет два лица, с одной из стороны лидерство – это позиция человека, обусловленная тем, что он получил более высокие результаты, чем другой, и поэтому здесь нарушения скромности нет. Если ваши результаты существенно превосходят результаты другого человека, вы считаетесь экспертом, вы считаетесь человеком, который может чему-то научить других, я не вижу здесь никакого нарушения скромности. И скажем, лидеры мировой науки, такие как Нильс Бор, Альберт Эйнштейн, были весьма скромными людьми в быту. Никогда не выставляли напоказ свои интеллект, не кичились никогда своими достижениями, но были лидерами мировой науки. Я могу то же самое сказать о многих лидерах спорта, например.
Для меня лидерство и скромность – не есть противоречие. Другой вопрос, что в лидерстве так же, как в образовании, есть культурные основания. И в одних странах лидерство – это групповой процесс, а в других станах лидерство всегда персонифицировано… Россия относится как раз ко второй категории, у нас лидерство всегда персонифицировано. У нас один случай в истории – Минин и Пожарский – когда прекрасная парочка решила проблема государства, во всех остальных случаях всегда был один человек, который становился героем, который получал весь банк уважения и так далее.
А известная история нашей известной певицы – «Валенки-валенки, не подшиты, стареньки…», люди старшего поколения хорошо знают – <Лидии> Руслановой, которая позволила себе на банкете в честь Победы в Великой Отечественной войне, когда все славословили Сталина, объявляя его победителем, позволила себе подойти к нему и сказать: «милый человек, но как же ты допускаешь такое славословие в отношении себя, ведь народ выиграл войну, не ты». На следующий день она отправилась на 10 лет в лагеря. Во всяком случае, сказать такому лидеру, что он скорее был причиной войны и наших первых поражений, чем единственным победителем в этой войне… Что он такое лидерство демонстрировал, сослав всех победителей-генералов по разным местам… Вы помните, Жукова отправили в Одессу, все фильм видели, «Ликвидация», когда он был командующим округом. Это все было как раз направлено на то, чтобы был только один человек-победитель.
Между прочим вот сейчас здесь есть люди разных поколений, я обычно среди молодежи такой круиз исторический провожу, задаю простой вопрос: когда первый раз проводился парад победы 9 мая? В 1965 году! Через 20 лет после окончания войны. Возникает вопрос – почему 20 лет этот парад не проводился? Все по тем же причинам. Так что, к сожалению, у нас все лидерство персонифицировано и это приводит к тому, что мы верим, что в каждой организации может быть только один лидер, что на самом деле абсолютно неправильная точка зрения.
Высшая школа экономики, между прочим, за короткое время стала одним из лидеров российского образования именно потому, что у нас в университете лидеров множество, и не только Кузьминов как ректор. Кузьминов очень яркий, хороший лидер, к которому я отношусь с очень большим уважением. Но я и себя считаю в области бизнес-образования лидером, мы партнеры, и это позволяет нам решать гораздо боле широкий спектр задач. Поэтому здесь не вижу такого существенного противоречия. Это просто не правильная интерпретация понятия лидерства, мотивации и так далее.
Спасибо за интересную лекцию, буквально двенадцать секунд, чтобы представиться, чтобы понятен был вопрос. Я – Сергей Муштенко, 31 год педагогического стажа, физик-теоретик, кандидат физ-мат наук, бывший директор учебного центра «Кадры», который стал лучшим образовательным учреждением дополнительного обучения в 2006 году. Правда, посмертно, потому что в 2006 году более 200 учебных заведений службы занятости было уничтожено. Вопрос мой такой, на самом деле вы сравнили западный стиль образования и восточный, можно так сказать. На самом деле, в образовании много противоречии, на самом деле образование – это есть естественный диалектический процесс противоречий, потому что всегда образование это противоречие между тем, что знаешь, и тем, что не знаешь, между тем, каким ты был, и тем, каким ты стал. И в этом диалектическом противоречии много нюансов. Образование дошкольное, это отдельно, есть школьники, которых вы затронули, есть образование взрослых. И это очень большая специфика –получения взрослыми образования и выстраивание траектории образовательного процесса – от дошкольного обучения до конца человеческой жизни, пока он еще дышит. Вот вопрос, который вы, наверное, не затронули, но, может быть, скажете о нем, потому что я считаю, что будущее образования, которое снимает многие противоречия и восточного, и западного образования, у нас связано с тем, что это будет образование сетевое, принцип образования – сетевой. И второе, это образование, которое формирует человеческий капитал. Спасибо! Что вы думаете по этому вопросу: формирование человеческого капитала, сетевой характер обучения?
Я думаю, что это правильная точка зрения в значительной степени потому, что есть такое понятие, коллега его вы и имели в виду – «lifelong learning», которое на русский язык переводится стыдливо «образование на протяжении всей жизни». В действительности я считаю, что надо так и переводить – пожизненное образование. И если тут возникает аллюзия с пожизненным заключением, то эта аллюзия правильная, потому что мы обречены на пожизненное образование.
В противном случае мы теряем конкурентоспособность и перестаем быть адекватными тому обществу, в котором мы живем. Как будет осуществляться lifelong learning – пожизненное образование – в будущем? Совершенно отчетливо, что часть этого образования уйдет в сетевую форму, поскольку человек будет выбирать те формы, те центры образования, которые, как ему будет представляться, дадут возможность максимально эффективно получить новое образование или сделать upgrade уже имеющемуся и так далее. Поэтому сетевое образование здесь абсолютно будет очень востребовано.
Второе, что касается человеческого капитала, я с этим тоже абсолютно согласен, потому что за теорию человеческого капитала были присуждены две Нобелевские премии по экономике и образование входит важной частью в формирование человеческого капитала. Вопрос такой: что делает наша страна? Она создает, заботится о создании человеческого капитала или разрушает те центры, о которых вы сказали? Она занимается разрушением этого капитала! Когда я вижу, что военный бюджет растет, а бюджет образовательный уменьшается, и это нам объясняют целым рядом всяких обстоятельств, словесами, которые часто не соответствуют действительности, я задаюсь вопросом, а что люди думают о будущем страны, когда снижают финансирование школ?
Едва-едва в закон об образовании была внесена поправка о том, что, вообще говоря, можно сохранять спецшколы, школы для одаренны детей, которые живут и функционируют по своим правилам. И что <ранее> планировалось в законе об образовании объявить это вне закона, это разрушить. Что это такое? Это построение человеческого капитала или уничтожение?
Когда я вижу, что в прошлом году был закрыт Фонд «Династия» Дмитрия Борисовича Зимина, который, я знаю, и в Воронеже тоже проводил свои мероприятия. Он был объявлен иностранным агента и, мы – члены совета (я был членом совета фонда «Династия») – мы были вынуждены принять решения о его закрытии… Кому он мешал? Он мешал только тем людям, которые понимали, что финансируя образование, математическое, физическое, воспитывая, обучая учителей, мы формируем через фонд людей с независимым мышлением, которые могут отличить правду ото лжи, которых очень трудно зомбировать с помощью зомбо-ящика. Конечно, эти люди сейчас, в общем, не очень востребованы государством. Мы должны демонстрировать 80-90 процентное согласие со всем, что исходит с самого верха. Многие люди удивлялись, почему наехали на фонд «Династия». А мне было очевидно, что это так. Человек, получивший хорошее физическое или математическое образование, он воспитан на логике и на мякине его просто не проведешь. И когда люди говорят, что черное – это белое, то он говорит: «нет, извините, пожалуйста, у вас что-то со зрением». Так что по идее вы абсолютно правы, что образование должно содействовать увеличению человеческого капитала. Ситуация, которая сейчас имеет место в стране, это, скорее, разрушение человеческого капитала. Это моя точка зрения.
В середине вашей лекции вы назвали такой прекрасный способ обучения людей, как обучение сверстников, я сейчас безумно радовалась, что не одна заметила такую дыру в образовании: дело в том, что я сейчас очень активно занимаюсь тем, что перевожу лекции на понятный язык для своих сверстников и очень многие люди считают себе просто-напросто глупыми, потому что они не понимают язык, которым написаны лекции, не понимают язык, на котором с ними говорят лекторы. Мне кажется очень большой проблемой, что лекторы очень часто говорят читать Фихтенгольца вместо «матанализа для чайников», говорят – он лучше, он понятный, а люди, открывая его, абсолютно не понимают языка, и не проще ли, не комфортнее ли для обучения создавать программы, ориентированные на большее понимание, а уж потом усложнять язык?
Вы знаете, это вопрос очень серьезный и глубокий, дело в том, что развитие человечества, прогресс технологий, имеет как позитивные следствия, так и следствия негативные. Например, развитие интернета с одной стороны дает нам доступ к таким массивам информации, к которым раньше мы доступа даже и близко не имели. И это, в общем, позитивный эффект. С другой стороны, это приводит к тому, что дети меньше читают и, следовательно, медленнее осваивают тот самый язык, о котором вы говорите. И это большая проблема. Ее, конечно, нужно решать. Но я не уверен, что нужно тогда переходить от Фихтенгольца к «маталанлизу для чайников». Следовательно, мы будем опускаться до, а не подтягивать на. Честно говоря, далеко не каждому человеку нужно уметь прочитать Фихтенгольца. Это нужно только человеку, который хочет изучить математический анализ как инструмент для решения задач, став квалифицированны физиком или серьезным инженером. Но тогда он должен научиться осваивать этот язык, и другого пути нет. Понимаете, иначе мы будем обольщаться, как обольщаются люди, считающие, что английский язык можно выучить во сне, ставя во время сна диски с английкими текстами. Это просто махинация и манипуляция. Поэтому я не считаю, что в этом случае упрощение – это правильный пусть. Правильный путь – нужно подтягивать людей, и людей нужно учить этому языку, другого выхода нет.
Последний вопрос. Обучение во сне, это, кстати, старая теория, Хаксли про это целую книгу написал...
Ну писать-то можно все, бумага все стерпит.
Это да. Вопрос такой: все-таки будет ли у нас развиваться образование или мы останемся на уровне обучения?
Я могу выразить только надежду, что будет. А сказать, как это будет реально на практике, я, конечно, не могу, потому что это зависит от государственной политики. А государственная политика в образовании – это часть целостной государственной политики. Еще раз я подчеркиваю, что целая большая область знания – политология – говорит о том, что существуют разные взгляды на государство. А у нас сейчас доминирует взгляд на государство, как на некий сакральный объект, государство, которое должно быть сильное, только непонятно зачем. Я бы предпочел, чтобы у нас было не очень сильное государство, но которое обеспечило бы прирост человеческого капитала, возможности для развития каждого конкретного человека и индивидуальной личности, где бы обучение преобразовывалось в образование. За счет того, чтобы государство уменьшило расходы на самое себя, перестало кормить чиновников, которые ничего не производят, а все только контролируют. У нас всего 17 миллионов людей в многомиллионной России заняты созданием какой-либо ценности, а все остальные либо контролируют, либо делят, либо пилят. У нас очень прочная экономика! Если при таком уровне воровства, при таком низком проценте создания ценности, мы еще не разорились, то это значит что у нас очень крепкая экономика. Поэтому я на ваш вопрос могу только ответить, что я исторический оптимист, я верю в то, что мы преодолеем этот сложный этап в жизни нашего государства, и у нас будет существовать система настоящего образования.
